Оксана Новак «Хоши». Глава 10
Мы продолжаем публиковать книгу талантливого автора из Санкт-Петербурга. Предыдущая глава доступна по ссылке.
Утром следующего дня Василий долго бился в закрытую ванну, где Ефим Маркович, по его словам, «намывался, как перед смертью», однако и сам тщательно выбрился, надел свой единственный приличный костюм, оставшийся со свадьбы, и даже попросил Соню повязать ему изрядно пожеванный галстук. Нервозность мужчин стала передаваться и ей, и когда Ольга Пална торжественно произнесла: «Ну, присядем на дорожку», у Сони уже весьма ощутимо дрожали руки.
По улицам шли молча, короткими перебежками, нервно оглядываясь по сторонам, опасаясь слежки. Когда мимо проезжали полицейские машины, Василий заливался потом и хватался за сердце, временами его приходилось буквально вести под руки. Синяки на его лице стали желто-зелеными, что явно не придавало ему вида безобидного обывателя и привлекало внимательные взгляды проходящих мимо полицейских. Один только Хоши спокойно шагал в новых джинсах и футболке с надписью «Lord of space», с интересом разглядывая прохожих и щурясь весеннему солнцу.
— Не надо мне было идти, — сокрушался Василий. — Я неделю пить не могу, такие нервы! От каждого шороха вздрагиваю, кошмары снятся! Ежели б не желание избавиться от супостата, в жизнь бы не пошел, — причитал он, жалобно хватаясь за Сонину руку.
На Невском было людно. Небольшие группы людей с плакатами и флагами шли в направлении Марсова поля, где вливались в огромную неорганизованную толпу. Люди явно не понимали, что следует делать, поэтому просто стояли, переминаясь с ноги на ногу. Между ними сновали волонтеры — «из буйных», как пояснил Василий, и раздавали листовки с фотографией Навального. Полицейское оцепление расположилось на расстоянии и, казалось, не проявляло к митингующим никакого интереса.
— Стоят, виду не подают, позевывают, — пробурчал Василий, кивая в сторону ментов. — Как бы в стороне от всех, случайно зашли, и никто их не интересует... Я «Дискавери» смотрел, так себя нильские крокодилы ведут. Тоже сидят в засаде неподвижно, прикидываются мертвыми или, например, бревном, прибитым к берегу, но когда добыча подходит ближе, проявляют такую прыть и волю к победе, что многим теплокровным до них далеко.
— Василий, не нагнетай! — простонал Ефим Маркович голосом человека, умирающего от холеры. — У мине ж в последнее время тока ленивый кровь не пьет, и нэрвы не ест. Давайте по-бистрому огреблём проблэмы и домой!
В это время Максим Канфер, поболтав о том, о сем со знакомым майором, отвечающим за оцепление, выхватил взглядом в толпе весьма оригинальную компанию. Молодая симпатичная женщина стояла рядом с высоким гражданином, то и дело вытирающим пот со лба, помятое лицо которого украшали колоритные фингалы трехдневной давности. Рядом суетился маленький еврейчик, постоянно что-то нервно шепча женщине на ухо. Четвертым членом странной команды был какой-то щуплый юнец, похожий на иностранца, с блаженным лицом, который с интересом рассматривал все вокруг, будто впервые попал в большую толпу людей.
Максим стал гадать, кем могли бы быть эти люди. Родственники из провинции приехали в Северную столицу в гости к внучатой племяннице? Юная врач-психиатр вывела на прогулку психов, чтобы убедиться в положительной динамике лечения? Группа астрологов пришла на площадь проверить влияние Марса на психологию толпы? Макс засмеялся своим предположениям и втихаря сделал несколько снимков странных персонажей.
Соня тоже заметила этого брюнетика с рано поседевшими висками. Ее нервировал его пристальный взгляд и саркастическая ухмылка, с которой он их рассматривал, и она дернула друзей за руки и повела в гущу толпы, чтобы скрыться от любопытствующего субъекта. Она то и дело с надеждой поглядывала на Хоши, который вел себя, как интурист на экскурсии, с интересом разглядывая людей вокруг и прислушиваясь к разговорам.
— Ну как? — с надеждой спросила она инопланетянина. — Есть желания?
— Да как-то странно, — пожал плечами тот. — Есть какая-то неопределенная энергия, но совершенно без вектора. Они будто все чего-то хотят, но совершенно не понимают, чего.
— А ежели нет желаний, так и пойдемте, — заторопил друзей Ефим Маркович. — Мне Леля дала рецепт, чьтоб я в аптеку зашел за лекарством, а там сегодня только до трех отпускают! И исче мине надо квартплату внести, Леля велела…
Тут какой-то молодой человек вскочил на высокий бетонный забор и закричал тонким голосом в толпу.
— Мы тут власть!
Большинство людей, собравшихся на площади, не услышали его криков, но те, кто стоял рядом, вдруг набычились, встали плотнее друг к другу и дружно замычали: «Мы тут власть!». К ним стали подтягиваться прочие праздношатающиеся по территории граждане, и вскоре уже вся гигантская толпа скандировала лозунги в едином порыве.
— А-а-а, — задумчиво пробормотал Хоши, — так вот как это работает...
Над полем вдруг громко зазвучала «Варшавянка»: «Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут...»
Присутствующие подхватили песню, атмосфера заметно оживилась. На забор тут и там стали влезать все новые ораторы и истошно кричать, будто в каком-то религиозном экстазе: «Мы тут власть! Мы тут власть!».
Вскоре растерянных лиц в толпе не осталось. Люди пели, скандировали речовки, у них были смелые и решительные лица, они переплетались руками, вставая в живые кордоны и угрожающе наступали на полицейских.
Наши герои сами не заметили, как попали в самый эпицентр оппозиционных действий.
— Началось, — обреченно констатировал Ефим Маркович. — Я знал, знал, чьто добром эта затея не кончится! Леля меня убьет, — причитал он, пока возбужденная толпа все ближе теснила друзей к полицейскому оцеплению.
Полицаи заволновались. Они стали выстраиваться в ряд, как триста спартанцев, надевать шлемы и спешно выставлять вперед металлические щиты. Под стеклянными забралами Соня видела совсем юные лица — растерянные, злые, испуганные, решительные. Ей стало страшно.
— Мы тут власть! Мы тут власть! — зомбировано повторяла толпа под льющиеся над полем революционные марши.
— Карпов! — кричал майор с красным, недовольным лицом. — Я же просил музыку вырубить!
— Простите, товарищ майор, не можем найти источник! — виновато оправдывался неизвестный Карпов.
— Твою ж дивизию, ну осталось только «Авроре» выстрелить! — психовал майор, доставая из кармана звонящий телефон. — Что? Что-о?! — кричал он в трубку. — «Аврора» выпустила два холостых залпа? Товарищ полковник, вы ничего не путаете? Как же она могла выстрелить, она же музей?!
— Хоши, нам надо выбираться отсюда! — кричала Соня, зажатая между возбужденной толпой митингующих и злыми, испуганными полицейскими. — Сейчас менты пойдут в наступление, и мы рискуем огрести!
И действительно, полицаи стали группками по пять-шесть человек подбегать к протестующим и дубинками отбивать то одного, то другого. Кому-то заламывали руки и ставили на колени, кого-то били или даже пинали ногами, некоторых тащили волоком и запихивали в открытые двери автозаков.
— «Ну, держите меня семеро», как говорила Белоснежка, — крикнул Василий и попытался пробиться сквозь толпу.
Но было поздно — все выходы назад были перекрыты обезумевшими людьми, и полицейские надвигались прямо на наших друзей.
— Товарисчи, я сам, я сам! — услышала Соня испуганный вопль Ефима Марковича и увидела, как, опережая полицейского, сосед стремительно бежит к автозаку, где его подхватили чьи-то руки и запихали внутрь.
— Мы не можем бросить Ефима Марковича, — прокричала Соня, и тут же бравые «космонавты» схватили ее за ноги и за руки и потащили к автобусу.
Максим видел, как Соню и ее друзей засунули в автозак и как из кармана мелкого еврейчика выпала какая-то бумажка. Он почему-то страшно захотел помочь этой милой девушке и ее странным спутникам, договорившись со знакомым майором, но пока пробивался сквозь толпу, двери автозака захлопнулись, и машина уехала. На земле остался валяться лишь клочок оброненной бумаги, и, подняв его, Максим увидел счет за квартиру по улице Достоевского. Сам не зная почему, он сунул квитанцию в карман.
А вся честная компания, включая Хоши и Василия, от страха, кажется, впавшего в ступор, ехала в ближайшее отделение полиции.
Народу в автозаке набилось много. В основном это были молодые люди, человек десять, которые пребывали в состоянии счастливого возбуждения — они с восторгом обсуждали успех мероприятия, с уверенностью говорили о скорых переменах в стране и время от времени, как по какой-то невидимой команде, хором скандировали: «Мы здесь власть!» — и снова оживленно вспоминали произошедшее.
Наши друзья сбились в тесную кучку, прижавшись друг у другу. Всю дорогу до отдела полиции Ефим Маркович закатывал глаза и в красках описывал, что именно сделает с ним Леля, как только он вернется домой. «Если вернется», — добавлял он. Василий белыми губами шептал «Отче наш» и плаксиво сокрушался, что не уехал в Саратов сразу же после возвращения из полицейского подвала. Соня нервничала, Хоши смотрел на все происходящее с загадочной и полной умиротворения улыбкой Джоконды.
— Сделай что-нибудь, — дернула его за руку Соня. — Нам надо отсюда выбраться!
— Не волнуйся, — рассеянно ответил инопланетянин. — Еще не время. Все будет хорошо.
В отделе полиции, куда привезли всю честную компанию, у них отобрали паспорта и сотовые телефоны.
В дежурку вышел усталый майор.
— Узнаю народовольцев, — раздраженно сказал он, указывая на молодых оппозиционеров. — Этих в дальнюю камеру, на этот раз они у меня раньше пятнадцати суток отсюда не выйдут.
— Оборотни в погонах! Опричники режима! — крикнул кто-то из повязанных.
— Так, Парамонов, рот закрой! — грозно ответил майор. — А то у меня сильно рука чешется, в которой дубинка!
— А вы-то куда, родимые? — обратился он к нашим героям. — Взрослые же люди, что вам дома не сидится?
— Видите ли, мы совершенно случайно, — залепетала Соня, — мы просто гуляли, мимо проходили...
— Разберемся, граждане, — равнодушно ответил майор и дал указание: — Этих в «стакан».
— Ой вэй, я не сидел в «стакане» со времен своей грешной юности, когда нарвал красивой девушке цветов прямо с городской клумбы, — причитал Ефим Маркович, когда они оказались в тесной камере, зарешеченной толстой редкой арматурой. — Тогда я отделался штрафом в три рубля, а что будет теперь? Надолго нас тут закрыли?
— К утру отпустят, — услышали они голос из соседней камеры. — Часа три-четыре помаринуют, потом на допросы вызывать начнут. Наши сейчас из штаба адвоката откомандируют, да что толку? Разве что воды да печенья передаст, а больше при ментовском беспределе от адвокатов никакой пользы.
— И чьто потом? — поинтересовался Ефим Маркович.
— Ну если вы в первый раз, то назначат штраф тысяч десять да и отпустят на все четыре стороны, — снова утешил голос.
— Ага, «отпустят», — шипел Василий на ухо Соне, трясясь всем телом. — Они наверняка уже с нашего прошлого задержания наводку получили, ищут нас с гомункулом. Ему-то что, а меня точно пожизненно упекут, если не прикончат!
— Не волнуйтесь, Василий, — утешала его Соня, встревоженная ничуть не меньше. — Хоши что-нибудь придумает! Да, Хоши?..
Пришелец сидел неподвижно, вперив взгляд куда-то сквозь широкую решетку камеры. Соня последовала за его взглядом и увидела портрет Путина, висящий на противоположной стене.
— Кто это? — спросил Хоши.
— Это президент, — пояснила Соня.
— Президент — выборный глава государства в странах с республиканской или смешанной формой правления. Избирается на установленный срок, — заученно продекламировал пришелец.
— Ну это в других странах, — пояснила Соня. — У нас это, скорее, царь, отец нации. Вождь.
— Вождь?! — оживился Хоши. — Предводитель племени?! Человек, который идет с копьем наперевес во главе своего войска?
— Ну, как тебе сказать... Наши вожди идут далеко позади войска. Где-то в районе личного бункера.
— Как же они делят со своим племенем радость победы? — наивно удивился инопланетянин.
— Ну насчет этого ты не волнуйся, — пробурчала Соня. — «У победы тысяча отцов, только поражение всегда сирота». У нас половина страны на Путина молится. Он для многих как Бог, понимаешь?
— А для полицейских он тоже Бог? Они были бы рады увидеть его здесь? — поинтересовался Хоши.
— Шутишь? — засмеялась Соня. — Конечно! Они бы от такого с ума сошли!
— Почему? — спросил Хоши.
— Потому что он может исполнить все их желания не хуже тебя. Желания-то у них несложные: должности, деньги, власть...
— А если бы он сюда пришел, они бы его послушались? — продолжал допытываться Хоши.
— Если бы он даже приказал им съесть их форменные штаны без соли, они бы его послушались, — вздохнула Соня.
— Съесть штаны? — задумчиво произнес Хоши. — Все же не все аспекты вашей культуры кажутся мне понятными…
Тут Соня с ужасом увидела, как лицо пришельца стало меняться, будто латексная маска. Она вскрикнула и вжалась в стену — перед ней сидел президент в футболке и джинсах.
— Здравствуйте, — отрывисто сказал он. — Ну что, допрыгались, бандерлоги?
Соня, Василий и Ефим Маркович вскочили со скамейки и вытянулись во фрунт. Они понимали, что это всего лишь очередная выходка пришельца, но сидеть в присутствии даже липового президента было выше их сил.
— Теперь точно расстреляют, — резюмировал Василий и стал медленно оседать на пол.
— Держитесь, друг мой, — подхватил его под руку Ефим Маркович, — чьто вы, право слово, сделались таким нэрвенным! Ну президент, ну чьто такого?.. Лишь бы нас поскорее отсюда выпустили, Леля же волнуется! Вот только одежду ему надо бы поменять... Василий, сымайте костюм!
Когда через двадцать минут лейтенант Еременко проходил мимо «стакана», его боковое зрение задело что-то странное и тревожное. Он на ходу повернул голову, чтобы рассмотреть, что же так неприятно кольнуло висок, и остолбенел — в тесной камере в компании каких-то не внушавших доверия граждан совершенно спокойно сидел президент Путин и смотрел на него строгим и укоризненным взглядом.
«Двойник, — судорожно начал перебирать варианты лейтенант. — Или галлюцинация? Или шизофрения? Хоть бы шизофрения!» — успел подумать он, прежде чем президент легко поднялся со скамейки и подошел к решетке.
— Как дела? — родным и знакомым до боли сухим отрывистым голосом поинтересовался он. — Как обстановка… в участке?
— А-а-а... — лейтенант нервно сглотнул, медленно осмотрелся по сторонам, ища помощи, потом зажмурил глаза и быстро затряс головой. Открыв глаза, он с ужасом понял, что картинка не изменилась, и начал больно щипать себя за ляжку. Ничего не помогало. — А вы тут как?.. — глупо спросил он.
— Да вот пришел узнать, как живете, как служите... — ответил президент. — В рамках, так сказать, региональной… проверки.
— Я сейчас, я мигом! — прошептал Еременко и медленно побежал задом, не отрывая взгляда от решетки.
Не успел он скрыться из вида, как послышались голоса, смех, ругательства и рык майора: «Ты пьяный что ли, Еременко? Или переработал?» После недолгих пререканий к камере приблизились трое: все тот же лейтенант, дежурный и майор.
— Здравствуйте, товарищи, — приветствовал их человек, стоящий по ту сторону решетки. — Ну так что, долго нам тут взаперти… сидеть?
Все трое вытянулись по стойке смирно и молча уставились на Путина, который стоял в дешевом костюме не по размеру с линялым китайским галстуком на шее. Рядом с ним стоял Василий в облегающей футболке, которая была ему мала на пару размеров и в коротких джинсах, не доходящих даже до щиколоток.
— Еременко, — нежным голосом спросил майор, — это ты принимал товарищей?
— Ага, я, — снова нервно сглотнул тот.
— А как ты смог закрыть Владимира Владимировича? — елейным голосом продолжил майор, уже представляя себя на нарах где-то в Нарофоминске.
— Да как всех, — ответил Еременко, — вы же сами сказали: «Этих в «стакан»!»
— Я тебе сказал посадить президента? — Майор хотел прояснить ситуацию до того, как рухнет в глубокий обморок.
— Не хочу прерывать вашу беседу, — сухо заметил Путин, — но все же — кто-нибудь нас выпустит, или нам тут… до утра сидеть?
Майор, наконец, вышел из ступора, с такой силой дернув карман, что раздался треск разрываемой ткани, и достал связку ключей.
— Простите, простите, Владимир Владимирович, — трясущимся голосом причитал он, подбирая ключ к камере, — это чудовищное недоразумение... Я все исправлю... Все виновные будут наказаны... Посажены... Расстреляны...
Наконец замок поддался, и дверь со скрипом отворилась.
— Эти со мной, — отрывисто пояснил президент, кивнув на растерянных подельников, которые гуськом засеменили следом за ним.
— Владимир Владимирович, я ничего не понимаю, — продолжал оправдываться майор, — как такое могло произойти? Я ничего не понимаю... — Голос его сорвался, и майор заплакал, как мальчишка, пойманный строгим отцом за поеданием варенья. Он громко хлюпал носом, размазывая по щекам слезы, и вслед за ним тонко заголосили лейтенант и дежурный.
— Ну что вы, что вы, товарищи офицеры, с кем не бывает, — участливо похлопал их по плечам президент. — Не будем принимать так близко к сердцу... рабочие моменты.
— Я сейчас... в Главк позвоню, — хлюпал носом майор, — генералу позвоню. Мэру позвоню!
— Тихо, тихо, — строго остановил его Путин, — не надо никому звонить! Я же к вам, так сказать, по-дружески... Поговорить, пообщаться, как президент со своим… народом. Или вы не рады?
— Рады, очень рады! — закричал майор и снова заплакал. — Да вы же нам отец родной, Владимир Владимирович!..
— Вот и хорошо, — снова похлопал его по плечу наш плут. — Ну покажите же мне ваши владения. Посидим, поговорим...
— Ваше величество!... Ваше высочество!... — Суетился майор, не зная, куда усадить дорогого гостя, когда они зашли в просторный кабинет, уставленный дешевой мебелью и заваленный папками с бумагами. — Вот — ваши паспорта, телефоны... Деньги, кошельки... Драгоценности..., — выдвигал он все новые ящики стола. — Все забирайте, все!... Ваше...вашество! — Казалось, он снова готов разрыдаться.
— Зовите меня вождь, — бросил президент, усаживаясь в обшарпанное кресло.
Через десять минут на столе стояла тарелка с крупно порезанным салом, колбасой, черным хлебом, бутылка дорогого французского коньяка и граненые стаканы.
— Товарищ... вождь, — запинаясь, сказал майор. — Не обессудьте, закуска не кремлевская, чем богаты. Я бы правда в магазин сбегал, может отпустите?
— Нет-нет, я же просил — без пафоса. Никто не выходит из помещения, это секретный визит, нам ни к чему утечка информации. Ну вы же не хотите, чтобы вас ФСО начало штурмовать с пристрастием?
Вскоре Соня, Василий и Ефим Маркович, тихо приютившись на углу стола, пили коньяк, закусывая вкусными бутербродами с салом, в то время как лже-президент вел внеочередную конференцию с вверенным ему народом.
Вокруг стола стоял полный состав полицейского отдела и не мигая смотрел на Путина глазами старой девы, наконец-то обнаружившей мужчину под своей кроватью. Вождь общался со своим племенем по-простому.
— Вот вы жалуетесь — митинги, митинги!.. — разглагольствовал он. — Это все бузотеры! Народ-то за меня? Народ-то поддерживает? Никто же не хочет, как в Париже? Вы же не хотите? — прищурив глаза, переспросил он.
— Не-е-ет! — дружно замотали головами восторженные слушатели.
— Владимир Владимирович, а вы у нас надолго? Мы вот хотим, чтобы навсегда! — зардевшись, произнес дежурный.
— Навсегда — это, пожалуй, не получится, — огорчил присутствующих вождь. — Вот как смогу послать сигнал своим, так и улечу на свою планету.
— Президент шутит, — вмешалась Соня, видя, как вытянулись лица полицейских.
Все как по команде засмеялись такой смешной и остроумной шутке.
— Вождь, а я и правду поверил, что вы с другой планеты, — смахивая слезу с уголка глаза, льстиво произнес какой-то старлей. — На нашей планете просто не бывает таких великий людей, как вы!
Все замычали и согласно закивали головами, присоединяясь к мнению старлея.
— Ну что вы, — зарделся вождь, — не стоит. На вашей планете много, много замечательных людей... Чуть похуже меня. Еще вопросы, пожалуйста. Вот вы, с большим животом, что-то хотели спросить?
Капитан Нечипоренко резко втянул живот и отрицательно замотал головой.
— Ну как же… не хотели? — удивился оратор. — Я же по глазам вижу — в Москву хотите... Чтобы и должность, и оклад соответствующий, и возможности... А ведь я могу. Или не хотите?
Капитан взмок и сделался цвета вареной свеклы.
— Йыйооу... — промычал он, и все с удивлением обнаружили, что человек вполне может сказать «да» и «нет» одновременно.
— Ну вы подумайте, — дружелюбно посоветовал Путин, — и дайте товарищу стул, мне кажется, ему нехорошо...
Коллеги едва успели подставить стул под капитана, на который он рухнул, как подкошенный.
— Владимир Владимирович, да что мы — мы люди маленькие, — воскликнул майор с интонацией мужиков «Уралвагонзавода». — Вы-то чего хотите? Мы же для вас... все!
Полицейские согласно замычали, выражая сильное желание исполнять любые прихоти своего кумира.
— Я даже не знаю, — скромно замялся Путин. — А вот штаны свои съесть сможете? Только без соли?
— Президент снова шутит, — натянуто улыбаясь, пояснила Соня, отчаянно борясь с желанием дать другу подзатыльник.
Благодарная публика снова от души загоготала, похлопывая себя по ляжкам от избытка чувств.
— Штаны... съесть, — сквозь смех выдавил из себя майор. — Ну вы шутник, Владимир Владимирович, и как только такое придумываете?..
— Какие еще будут вопросы? Или, может, желания?.. Ну, кто первый?.. — продолжил конференцию лидер нации.
Тут присутствующие осознали, что они тоже, как и капитан Нечипоренко, хотят в Москву, на должность, на оклад с возможностями, и президент увидел лес поднятых рук.
Браслет на руке Хоши залился колокольным перезвоном.
— Соня, приструните вашего подопечного, — пробормотал Ефим Маркович, наполняя рюмки коньяком. — Не ровен час, кто узнает, чьто тут происходит, — и «зай гизунт, хлопчики». Ви хоть представляете, чьто начнется? Нас же расстреляет во дворе этого славного гетто лично генерал Золотов!
— Господа, — звонко произнесла Соня, приподнимаясь со стула и подходя к не на шутку расшалившемуся Хоши. — Господа, президенту пора. Режим, понимаете ли. Времени в обрез. Нам надо идти.
— Ну почему же?.. — начал было возражать лже-президент, но Соня с силой наступила ему на ногу. — Ну надо так надо, — смиренно согласился тот.
Послышался разочарованный гул голосов.
— Прошу изложить все ваши желания письменно, — предложил виновник торжества, — в виде рапортов. Подробно, обстоятельно. Желания, рацпредложения, жа-ло-бы, — он сделал ударение на последнем слове. — Ваш вождь держит руку на пульсе и хочет знать все, абсолютно все!
— А как же мы вам эти рапорты передадим? — разволновался майор.
— Товарищи, не волнуйтесь, — успокоила Соня. — Завтра к вам придет мэр города, ему и отдадите, а уж он доставит президенту лично в руки. Вы же знаете — Владимир Владимирович всегда держит слово!
Прощаясь, майор долго пожимал руку дорогому гостю, явно борясь с желанием ее поцеловать.
— Да, вы знаете... — как бы между прочим пожевал сухими губами Путин, ‒ вы уж выпустите этих бузотеров... Не надо никого задерживать. У нас же демократическое государство, где каждый может открыто высказывать свое мнение. «Мы тут власть!» — передразнил он. — Не в наших силах запретить гражданам хотя бы помечтать, не так ли?
— Так точно, Владимир Владимирович! — козырнул майор. — Ты слышал, Еременко? Всех отпустить!
— Вас ждет служебная машина, господин... вождь, — угодливо согнулся в поклоне майор.
— Нет-нет, — поспешила вмешаться Соня. — Не надо машины. Нас ждут, — с ударением сказала она и выразительно посмотрела на навязчивого провожатого. — И не надо выходить с нами, дальше безопасность президента обеспечат другие службы.
— Понял! — вытянулся по струнке полицай, делая приветственный жест в сторону двери.
— Товарищ майор, надо бы полковнику Перепелице на Кипр позвонить, доложить о произошедшем... — переминаясь с ноги на ногу, заметил Еременко, когда за президентом закрылась дверь.
— Да уж позвоню Аватару, расскажу, что тут было, пусть он там в море утопится, — хохотнул майор, радостно потирая руки. — Не видать этому жиртресту московской должности, как своего члена. Уж я позабочусь. У меня теперь... связи.
На улице, к счастью, было уже темно. Как только друзья свернули в ближайшую подворотню, Соня приказала Хоши избавиться от президентской внешности во избежание дальнейших проблем.
— Ольге Палне ничего не рассказывайте! — добавила она. — Случайно попали с полицию, дали показания и были отпущены с легким выговором. Все поняли?
— Ежели ви думаете, Соня, чьто я захочу рассказать Леле, в какую авантюру втянул нас ваш сумасшедший дружок, то ви считаете Фиму самоубийцей. А Фима всего лишь государственный преступник, максимум — террорист. Интересно, по какой статье нас приговорят к расстрелу?
— Не приговорят, — равнодушно сказал Василий, который, кажется, достиг состояния полной эмоциональной фрустрации, — так расстреляют. Из миномета.
Источник фото: https://svopi.ru/