Заметки наивного журналиста. Про толерантных коммунистов и либеральных патриотов
На фронтах информационной гражданской войны либеральные силы, увы, пока не могут похвастаться большими успехами. Важнейший стратегический ресурс их противников, интерпретация мира по принципу «чёрное-белое», используется успешно и в полную силу.
Принцип Гарри Поттера
Чем отличается «Гарри Поттер» или «Дивергент» от «Тихого Дона» или «Мастера и Маргариты»? В первых имеет место однозначное деление на «добро» и «зло». Мотивы персонажей поттерианы / дивергентианы / etc. могут быть неясны читателю на протяжении повествования, но в конечном итоге все оказываются маркированы знаком «плюс» или «минус».
Такие произведения мы относим к разряду «детских». Но многие вполне себе взрослые (по возрасту) люди переносят их основной принцип на оценку окружающего мира.
Деление на Черное и Белое, на доброе и злое очень упрощает восприятие информации. Штампованные оценки по принципу привязки к маркеру требуют минимальной умственной нагрузки. Искусительная простота.
Устойчивые связки
Прямым следствие такого подхода является появление устойчивых понятийных связок:
- «Либерал» неизбежно ассоциируется с «аннексией Крыма», «правами секс-меньшинств», «указаниями госдепа».
- «Коммунист» обязательно любит Сталина, не верит в массовые репрессии в 30-е годы (или хотя бы оправдывает их политической целесообразностью), а на обращение «господа» заявит: «Мы не господа, а товарищи».
- «Патриот» не может быть против операции в Сирии и независимости ДНР или сомневаться, что российская армия — самая сильная в мире.
- «Православный» рисуется как малообразованный религиозный фанатик, в упор не видящий элитных часов на руке патриарха и уверенный, что тиф, гангрену и ДЦП можно излечить, прикоснувшись к святым мощам.
И так далее.
Например, конструкция «коммунист-западник» выглядит для большинства нелепой. Массовое сознание не то, чтобы не допускает, что человек, выступающий за национализацию крупной промышленности и расширение социальных гарантий, может поддерживать прекращение конфронтации с Европой и Америкой и строительство добрососедских отношений. Вовсе нет, массовое сознание просто не берется расшифровать понятия «коммуниста» или «западника». Коммунист — он под красным знаменем, с булыжником в руке и пионерским значком на груди. Какая тут может быть интеграция с Западом?
Такая чёрно-белая система очевидно удобна, поскольку легко интерпретируется как «свой-чужой» со всеми вытекающими бонусами.
Тем удивительнее, что все те разнородные оппозиционные политические силы охотно перенимают эту модель. Юный коммунист в ужасе шарахается от всего, на чем видит намек на либеральность, и наоборот. Толерантный коммунист — это почти также невероятно, как патриотичный либерал. В этой игре легко дойти до абсурда, и некоторые, «крайние», либералы не приемлют даже шутливой иронию в адрес феминизма, толерантности или одобрения каких-либо действий партии власти.
Либеральная слабость
Но почему же именно носители либеральной идеологии больше всех проигрывают от монохромного видения мира?
Либерал в споре находится в заведомо более слабой позиции, чем большинство носителей других взглядов (слабой — не значит «неверной»). У всех остальных есть своя достаточно просто сформулированная в обывательском представлении ценностная точка отсчета:
- Сторонник Путина говорит: «Путин спас Россию от распада и вывел из лихих девяностых».
- Коммунист говорит: «Я верю в учение Маркса, потому что оно учит, как построить справедливое общество».
- Патриот говорит: «Для меня главное, чтобы моя страна была самой сильной в мире, а каким путем — вопрос второй».
- Верующий говорит: «Я стремлюсь жить по заповедям Христа и признаю авторитет православной церкви».
И пусть наблюдатель категорически не согласен с предложенным универсальным мерилом ценности — будет, как минимум, понятна логика. Внутренне система взглядов остается непротиворечивой, поскольку любой ее изъян кроет карта конечного идеала, может быть так:
— При Путине процветает коррупция.
— Да, но он спас страну от распада.
Очевидно, что распад-то пострашнее коррупции будет, а уж спасал или не спасал, спорить можно очень долго.
Либералу такие финты не провернуть. Во-первых, он по определению находится на позиции идеологического плюрализма. Во-вторых, он не может предложить простой понятный большинству идеал. Рыночная экономика? — она формально и так имеется. Честные выборы? — в их существование все равно никто не верит. Справедливый суд? Равенство перед законом? — масштаба не хватает. Демократия, в конце концов? А что это?
Любопытно, что в аналогичной ситуации оказывается христианство в его конкуренции с исламом за новую паству. Исследователи отмечают, что для многих ищущих свою веру доктрины о триедином божестве и боговоплощении оказывается слишком сложными для восприятия и принятия. Ислам на их фоне выглядит простым и понятным.
Либеральная сила
Однако простой — далеко не всегда означает правильный. В тот момент, когда наблюдатель соглашается отказаться от простых умозрительных суждений, отказаться «взять и поделить», либерал оказывается в своей тарелке. Тогда возможным становится объяснить значение конституционности, плюрализма, рыночной конкуренции, невмешательства государства в частную жизнь. Тогда можно не абсолютизировать какую-то абстрактную идею и не измерять весь мир близостью к ней.
Остается два вопроса:
- Реально ли, что весомая часть населения откажется от черно-белого восприятия мира и устоявшихся связок-шаблонов?
- Готовы ли сами либералы оставаться верными себе и не отворачиваться от любой высказанной коммунистом или единоросом идеи просто потому что ее высказал коммунист или единорос? Такой вот тест на демократию.