Театр на обочине: заглянуть в бездну
Новая сценическая импровизация пензенского «Театра на Обочине» « Одноклассники» ставит вдумчивого зрителя перед главным вопросом человеческого бытия. Что есть человек, и что есть его жизнь?
Хотя анонс ничего подобного не предвещал.
«История пишется победителями. Но истина всегда одна, независимо от нашего мнения и отношения. Исторические факты, которые вы предпочитаете забыть или не знать, в пьесе Тадеуша Слободзянека «Одноклассники. История в XIV уроках», отмеченной главной литературной премией Польши — Нике. Уроки истории не выучены. Посмотрим ли мы правде в глаза или предпочтем отвернуться? Впрочем, когда мертвые встают, чтобы рассказать свои истории, отвернуться невозможно».
Похоже на проповедь. Из дальнейшей цитаты из вступительной статьи к русской публикации пьесы В. Мочаловой (которую в дальнейшем мы тоже используем) следовало, что пьеса об «уроках истории» — Холокосте. И здесь встал вопрос: идти ли на такой спектакль? При всей важности и актуальности (отныне и навсегда — вечной для человека) этой темы, нельзя сказать, чтобы она оставалась в нашей стране, по крайней мере, в тени. (Я не говорю уж о том, что в связи с пресловутыми «жидобандеровцами» ее стали активно использовать в спекулятивных целях).
Кинопродукции, напрямую или косвенно касающейся этих событий: как высокохудожественной, так и массовой — очень много. Не так давно в Пензе «Театром Доктора Дапертутто» уже был поставлен спектакль «Дневник Анны Франк», произведший на местную театральную публику огромное впечатление. А сам автор статьи на тот момент читал и слушал только что изданного у нас израильского классика Ури Цви Гринберга. Зачем ему еще и это.
Однако «Театр на Обочине» и его режиссер Марина Ливинская (Михайлова) имеют свою репутацию. Которая говорила нам о том, что, вопреки анонсу, мы не столкнемся ни с пафосной проповедью, ни с мелодрамой в духе «Списка Шиндлера». А значит, надо идти смотреть. Действительно, и сама пьеса и спектакль, оказались чем-то гораздо большим и значительным.
От пьесы
На северо-востоке нынешней Польши есть такой городок Евдабне. До войны он входил в состав Польши, а в 1939г. попал в состав Советской Белоруссии. Население его составляли меньшей частью поляки, а большей — евреи. После отступления советских войск, 10 июля 1941 года местные жители — поляки напали на своих еврейских соседей. Большинство (несколько сот человек) загнали в овин и подожгли. Практически все еврейское население Евдабне было уничтожено. После войны в «народной Польше» были проведены суды над наиболее активными участниками. Но затем все забылось, само преступление стали приписывать исключительно немцам.
До 2000 года, когда вышла книга американского историка Томаша Гросса «Соседи», в которой он назвал истинных виновников произошедшего. Это вызвало в польском обществе скандал и острую дискуссию, суть которой выразил ксендз Станислав Мусял: «Поляки, по крайней мере, уже двести лет верили в миф, что они на протяжении всей своей истории были лишь жертвами насилия со стороны других, но сами никого не обидели». Никого не напоминает? Тем не менее, комплексы поляков — это их проблемы. Зачем это нам?
Тадеуш Слободзянек сделал героями своей пьесы десять одноклассников, проследив их судьбы от конца 20-х, когда они пришли в первый раз в школу, до современности. При этом у всех персонажей есть реальные прототипы, а драматург использовал большой фактографический материал. Однако он не ставил своей целью просто рассказать душераздирающую историю.
Для него было важно препарировать ее художественными методами и выявить, как «стало реальным непредставимо чудовищное, как, с одной стороны, можно жестоко убивать своих бывших соучеников и, с другой, — «оплакать взаимные вины» (В.Мочалова). А, поскольку сделано это было на высочайшем художественном уровне (у поляков с литературой всегда все в порядке было), то пьеса выходит на обобщения, ставящие человека перед вопросом его сущности и сущности его бытия. Недаром рефреном звучит из уст различных персонажей «И это моя жизнь?».
От театра
По собственным словам Марины Ливинской, подтверждаемым ее постановками, она является сторонницей театральной системы Бертольта Брехта. «Аналитический» (сам Брехт называл его «эпическим») театр Брехта традиционно противопоставляют «синтетическому» театру Станиславского. На дилетантском уровне говоря, различие примерно следующее. По Станиславскому актер должен вживаться в роль и заставлять зрителя забыть, что все происходит не в жизни, а на сцене. Брехт, напротив, требовал от актера отстраненности от своего персонажа, не дающей зрителю забыть, что все происходит только на сцене.
Одной из движущих сил театральной реформы Брехта считается его антифашизм. Метод Станиславского оказался очень удобным и действенным для пропаганды (в чем сам Станиславский и его театр, конечно, нимало не виноваты). Брехт же требовал от зрителя не вливания в театральное действо, а его анализа, осмысления.
Исходя из этих установок, и сам жанр сценической импровизации был выбран для постановки исключительно удачно (пьеса вполне «брехтовская»), и все актеры (каждый в свою меру) отработали отлично. Персонажи предстали выпукло и многогранно. Реально заставляя не сопереживать жертвам и ненавидеть палачей, а осмысливать, что же происходит в человеке и с человеком.
От себя
«Одноклассники» Слободзянека и «Театра на Обочине», таким образом, выходят далеко за рамки произведения о Холокосте, с его традиционными «Как это могли допустить?» и «Это не должно повториться». И даже далеко за пределы проблематики «меры добра и зла» и «свободного выбора». Тем паче, что проблему свободы воли человека удовлетворительно пока не решили ни философы, ни физиологи, да и юристов терзают сомнения.
Проблема, встающая перед нами — проблема экзистенциальная.
В пьесе есть по-настоящему чудовищная «закольцовка». Польский мальчик Рысек пишет записку понравившейся ему еврейской девочке Доре. Ее перехватывают одноклассники и по-подростковому жестоко высмеивают его. Доре тоже нравится Рысек, и она говорит нам (зрителям): «Мне было жалко его. Но что я могла сделать?». И те же самые слова произносит в другой сцене Рысек, ставший палачом своих одноклассников, вспоминая как дубинкой загонял Дору с ребенком в овин.
Усмешка дьявола… Чудовищная несопоставимость событий. Уязвленное подростковое самолюбие и гибель человеческой жизни. Но произносимые слова — те же самые. Разумеется, неслучайно. Как неслучайно, что в пьесе нет положительных героев, за каждым стоит нечто неприглядное, и у каждого есть свой момент правды. Мера вины каждого перед другими разная, но только мера. И жертвы с палачами легко меняются местами.
И если мы отвлечемся от вопроса меры и безусловности постулата о границах, за которые совершенно точно невозможно переступить (точно?), отстранимся и увидим свои слова и действия, то не окажемся ли мы на краю темной и жуткой бездны?
Именно к краю этой человеческой бездны и подводят нас «Одноклассники». Нам остается заглянуть в нее… И не отчаяться.
Источник фото: www.teatrnaobochine.ru