Пензенская альтернативная сцена. Михаил Хорев: музыка как тайное знание
Миша Хорев. Концерт в арт-клубе Ламповая голова. Фото Евгения Арбатова
В любом городе, будь то столица или провинция, складывается своя музыкальная тусовка. «Неформалы», «андеграунд», «альтернативная сцена» — к сожалению, в большинстве случаев это лишь расхожие клише. Зачастую творчество сводится к подражанию более успешным коллективам и исполнителей. Неформалы оказываются очень даже формализованными.
Пензу в этом отношении трудно выделить из числа других городов нашей страны. Но несомненно то, что среди пензенских рокеров попадаются люди, ярко выделяющиеся своей харизмой, энергетикой, необычным творческим подходом.
Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что многие — особенно из числа матёрых музыкантов, – увидев вслед за этими словами имя Миши Хорева, будут возмущены. Оно и понятно, ведь Миша: а) Сочиняет песни для девочек-старшеклассниц (якобы); б) Не пускается в виртуозные гитарные запилы между куплетами; в) Мало интересуется классикой русского рока, металлом и другими правильными направлениями музыки; г) Не умеет петь и играть (якобы) д) Вообще ничем не напоминает типичного рокера.
Однажды от одного корифея пензенской сцены мне пришлось слышать следующую оценку творчества Миши: «Как начал он в Терновке, так в ней и остался». Оставим это неполиткорректное суждение на совести говорившего. Заметим лишь, что достаточно объективной оценкой творчества Михаила и его коллектива «Хорев Не Кактус» является итог фестиваля «Парк Рока: дорогу молодым». Напомним, что тогда, в ноябре 2013 года, продюсер Александр Кушнир назвал группу «идущей к гениальности» и пригласил участвовать в фестивале молодых рок-исполнителей «Индюшата». А уж Александр Кушнир знает, что говорит: не без его участия мы узнали о Земфире, «Мумий Тролле», «Ночных Снайперах» и многих других топ-исполнителях.
Но главное даже не это. За последние два десятка лет я не слышал, чтобы про кого-то из пензенских музыкантов поклонники говорили с таким трепетом в голосе. Я не припомню, чтоб молодые музыканты старались подражать исполнителю из своего же города. Чтоб к совсем юному парню, живущему в соседнем доме, после концерта подходили люди в полтора-два раза старше него и просили вместе сфотографироваться или оставить подпись. Но в случаем Михаила — это факт.
Поэтому — как бы это ни возмущало некоторых — я возьмусь утверждать: Миша Хорев это уже, в некотором смысле, легенда пензенской рок-сцены.
Как так получилось? Попробуем предположить.
Фото Евгения Арбатова
Во-первых, Миша никогда не боялся. Своё шествие по сцене в качестве автора исполнителя он начал уже в 16 лет, и его не останавливали ни отсутствие опыта игры, ни размеры слушающей аудитории. Он не боялся демонстрировать публике свои стихи — тогда ещё по-подростковому наивные, но уже очень смелые. Когда из-за творческих разногласий группу «Хорев Не Кактус» в очередной раз покидали музыканты, он выходил на сцену с одной гитарой и всё равно пел. В конце концов, он не побоялся вслед за Bon Jovi, Van Halen и Кипеловым назвать коллектив собственным именем.
Во-вторых, Михаил Хорев – самобытный артист. Если вы спросите его, каких исполнителей он считает своими любимыми, то будете удивлены – кумиры Михаила совсем не похожи на «Хорев Не Кактус». Точнее сказать, их общие черты далеко не очевидны. Например, познакомившись с творчеством ветеранов британского пост-панка «The Cure», он сказал: «Зачем я продолжаю играть? Cure уже давно сделали всё, что я только собираюсь». В чем-то эта фраза показательна: несмотря на свою популярность, наш герой никогда не «ловил звёздочку».
В-третьих, Михаил Хорев ярок — это безусловно, и это не смогут отрицать даже недоброжелатели. И дело даже не в его внешней привлекательности или дерзком поведении. Михаил — очень интересный человек. Иногда, беседуя с ним и слушая его суждения, забываешь, что этот человек едва-едва разменял третий десяток. Встретившись с ним для подготовки настоящего материала, мы попытались выстроить классическое интервью. Переслушивая запись беседы, я убедился, что лучше просто предоставить Михаилу возможность прямой речи – это будет и интересней, и честнее.
Михаил Хорев (практически без художественной редактуры):
«Представь то ощущение, когда человеку хочется кричать. Хочется беситься от того, что с ним происходит. Он может радоваться, может рыдать. Эти безумные эмоции человеку необходимо вырвать из себя, но при этом сохранить – и он садится и пишет песню. Чтоб сложить эти чувства в какой-то ящичек. Пусть он знает всего семь аккордов. Но они выстроятся я в одну картинку. Он поёт какие-то непонятные слова, выдумывает на ходу мелодию — это мысли складываются в песенку. Сначала в глупую песенку. Потом в более серьёзную. Потом в осмысленную. Потом она обрастёт аранжировкой и станет законченной композицией для ансамбля. Но изначально всё рождается именно в этой эмоции, в этом крике, в этом отчаянии. Радостное или грустное – но это именно отчаяние. Состояние, когда ты не можешь себя деть никуда. Тебе надо вырвать это из себя, потому что человеку невыносимо чувствовать так сильно. Человеку не нужно так сильно чувствовать, чтобы жить. Мои песни рождались именно так.
Я часто сочинял песни и сам не понимал их смысла. Собственные стихи мне казались просто набором фраз, несвязанных образов. А через несколько лет я вспоминал эту песню: «А, была у меня там какая-то ерунда!» – играл её и вдруг понимал, что теперь я бы уже никогда не написал так точно. В 16 лет я брал мысль и формулировал её, но сам не до конца понимал. А теперь я всё отлично понимаю – но не могу так здорово сформулировать.
Конечно, есть старые песни, от которых бы я… нет, не отказался бы. Я просто больше их не пою. Иногда понимаешь, что в 5 лет назад можно было так рассуждать, так шутить. А сейчас уже нет. Сейчас бы я обо всём этом сказал немножечко по-другому. А может и совсем по-другому. Но ни от одной песни я бы не отказался.
Дело в том, что многие музыканты чувствуют в своём творчестве какую-то особую составляющую. У меня есть такое чувство. Когда я сочиняю песни, я не пытаюсь донести какую-то конкретную мысль. Но у меня есть стойкое чувство, что я знаю чуть больше, чем большинство. Обладаю каким-то сокровенным знанием. Им я и пытаюсь поделиться. Не в четких определениях. В образах, в настроении, в том самом крике души, о котором я говорил. Это – главное».