Исторический момент: Луначарский в Пензе
Народный дом
Преимущества звучной фамилии
Есть еще в Пензе гаражно-строительный кооператив с таким названием, но это уже от недостатка фантазии. Кроме того, сегодня имя Анатолия Васильевича носят еще театры Владимира и Севастополя, а также улицы десятка областных центров, не считая уездных.
И совершенно нечего этого стыдится. Потому что, честно говоря, постреволюционной России повезло, что наркомом просвещения правительства РСФСР стал интеллигентный Луначарский, а не какой-нибудь тов. Козлевич.
И дело даже не в фамилии, хотя, предположительно, в этом случае при наименовании объектов культуры непременно возникли бы некоторые противоречия эстетического свойства.
Все театры — в гроб
Отношение к культуре в целом и к театрам в частности у большевистского правительства было, мягко говоря, неважным. Можно представить, какие чувства испытывал эстет Луначарский, получая в ноябре 1921 года от Ленина такую вот, например, депешу: «Все театры советую положить в гроб».
А.В. Луначарский
А вот письмо вождя Политбюро ЦК (12 января 1922 года): «Узнал от Каменева, что СНК единогласно принял совершенно неприличное решение Луначарского о сохранении Большой Оперы и балета». Но в то же время в Пензе, если верить сайту облдрамтеатра, театральная жизнь просто кипела:
«В революционные годы Пенза сохраняла репутацию одного из театральных центров российской провинции. Зрители имели возможность посещать камерный театр, Свободный театр (Театр художественных миниатюр), Гарнизонный (бывший Народный), Летний театр им. Белинского, «Новый летний театр», театр Пролеткульта».
Повезло Пензе. Не зря местный губисполком поторопился в октябре 1920 года присвоить драмтеатру имя наркома. Но мало того, что Анатолий Васильевич отчаянно бился за сохранение того, что осталось от имперского культурного наследия, так и человек был достаточно чуткий. 2 ноября 1917 года Луначарский покинул пост наркома, подкрепив свой ультиматум «сопроводиловкой» в Совет народных комиссаров:
«Я только что услышал от очевидцев то, что произошло в Москве. Собор Василия Блаженного, Успенский Собор разрушаются. Кремль, где собраны сейчас все важнейшие сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется. Жертв тысячи… Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя. Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше».
Правда, на следующий день под давлением коллег, признавших отставку «неуместной», Луначарский отозвал ее. И, как показывает история, правильно сделал.
Собственно, Пенза
Первый раз нарком приехал в Пензу 93 года назад, 12 февраля 1924 года по заданию партии. Вот что по этому поводу указано в советской историографии:
«Воспользовавшись смертью Ленина, троцкисты делали попытку втянуть партию в новую дискуссию. Не была свободна от идейных шатаний и Пензенская губернская организация РКП (б), и ЦК партии посылает А.В. Луначарского в надежде на то, что его авторитет в партийных рядах и огромное ораторское искусство дадут положительный результат».
Надежды оправдались. За два дня нарком четыре раза выступил с политическими докладами — на общегородском собрании коммунистов и комсомольцев, перед рабочими велозавода, учителями и работниками просвещения, на собрании членов профсоюзов, посетил музеи и школы.
Громадный тетр моего имени
Второй раз Анатолий Васильевич посетил Пензу в марте 1929 года, во время командировки по стране. В книге «Месяц по Сибири, по Среднему Поволжью» нарком несколько страниц посвящает нашему городу:
«Он очень своеобразен по своему облику. Центром его является чуть ли не в Невский проспект улица, имеющая форму седла и с обоих сторон кончающаяся поставленными на холмах церквами. В Пензе много старого типа губернских зданий: она типична именно как губернский город, имеющий… своеобразно солидный, почти комфортабельный характер».
Тем не менее, Луначарский посчитал Пензенский округ и его центр одним из самых бедных, если не самым бедным, в России: «Губернский центр Пенза безжалостно впитывала в себя все, что могла впитать из губернии. Она оставила в высшей степени темными все свои уезды. Это сказывается еще и сейчас». И все же:
«Пенза имеет при 90 000 жителей семь больших и разнообразных техникумов. Ее главнейшие школы расположены в удобных зданиях. Она имеет громадный театр. За исключением Большого и Экспериментального театров, Москва не знает ни одной такой большой театральной залы».
Нарком восхитился ДК железнодорожников, отметил достоинства и недостатки городской библиотеки, художественного и музыкального техникумов. Констатировал, что живописное отделение первого учит молодых людей «в академическом или в лучшем случае передвижнически-натуралистическом» стиле, и художники никаким «лефизмом» не заражены». Но творчество местных певцов подействовало на Луначарского угнетающе:
«К стыду моему или к счастью, я этих самых песен разных московских так называемых революционных композиторов до сих пор не слыхал. Они произвели на меня впечатление убожества. Текст в большинстве случаев малограмотный, или, во всяком случае, литературно-заурядный; музыка весьма и весьма второсортная».
«Несколько верст от города»
Пенза Луначарского кое-как впечатлила. Но тон наркома меняется, как только он выбирается в село Терновское, чтобы познакомиться со здешней сельской школой: «Все недостатки нашей четырехлетней школы в деревне здесь, в Терновской школе, выявляются в усугубленном виде… В ней происходит массовый отсев беднейшего крестьянства».
Дело в том, что к 4-му классу в школе из 50-ти оставалось лишь пять детей, родители которых имели возможность давать своим детям образование. Остальные уже работали. «У нас до города недалеко, – приводит Луначарский слова председателя местного Совета, — все крестьяне работают там по тому или другому занятию, а по домашности мальчики 11 – 12 лет или девочка вполне могут сойти за полработника».
Возникли нарекания у наркома и к педагогам. На вопрос, имеется ли в школе библиотека, одна из учителей ответила: «Не знаю, я здесь только один месяц». «В течение месяца не узнать, есть ли библиотека в школе!», – искренне возмущался Луначарский. А чего возмущаться-то? Ведь сам пишет, что встреченные им в Терновской школе педагоги-практиканты на вопрос, желают ли они быть учителями, «решительно заявили, что ни в коем случае».
Одна ответила, что если и работать в деревне, то только врачом, «а если быть учительницей, то непременно в городе». Двое же молодых людей из педтехникума «настаивали на своем желании и на своем праве стать советскими инженерами». Наверное, не ту профессию им родители выбрали.
Что хочется сказать напоследок? В последнее время в стране образовалась инициативная волна по переименованию всего и вся, носящего имена и псевдонимы революционных деятелей. Очень хочется надеяться, что Луначарского пена от этой волны не коснется. Заслужил.
Источник фото: http://portal-kultura.ru/,http://www.penzateatr.ru