Алексей Мочалов: чтобы идти вперед, приходится учиться всю жизнь.
Если взглянуть на любой список известных людей, родившихся в Пензе, можно заметить: уже на протяжении нескольких десятилетий список этот, фактически стабилен. За последние годы он, конечно, пополняется молодыми звездами шоу-бизнеса, ибо времена сейчас такие, что если постоянно не стремиться оказаться в информационном поле (причем, засчет чего угодно), то тебя не заметят или очень быстро забудут.
Но герой этого материала добился очень многого задолго до того, как грамотный PR стал определяющим фактором успеха. Соотношение реальных заслуг и таланта народного артиста РФ Алексея Мочалова со степенью его известности и удивляет больше всего.
Познакомившись и побеседовав с Алексеем Владиленовичем, стало ясно, что «звездность» в любом проявлении не свойственна этому артисту в силу характера и воспитания, а громкая слава интересует его в разы меньше, чем любимая работа.
А. Мочалов и дирижер и основатель Камерного театра Г. Рождественский. 2014
— Есть некие растиражированные признаки обладателя баса: крупный, брутальный, должен уметь «смотреть басом» и прочие. Насколько вы стереотипный бас?
— Я — совершенно не стереотипный бас и сам себя им не ощущаю внутренне. Голос — низкий, но может быть из-за внешности, из-за характера всю жизнь приходилось петь скорее любовников, чем фактурных героев. Вся моя творческая жизнь прошла под знаком Дон Жуана. 30 лет его пел, недавно ушел с этой роли, поскольку надо иметь реальный взгляд на себя, свой возраст. Репертуар и роли сейчас несколько меняются.
— Как вы следите за своим голосом, вы его шлифуете, специально занимаетесь?
— Только если ты занят, если ты в обойме, в репертуаре, постоянно работаешь, тогда голос будет звучать. Конечно, я занимаюсь с концертмейстером, сейчас мне очень повезло: это моя жена Татьяна, которая тоже рабоатет в нашем театре. Она знает мой голос, я знаю ее руки. Ничего из разряда «пить сырые яйца» я не делаю. Голос меняется, я бы сказал, что диапазон расширяется, возможности увеличиваются.
— Насколько вам приходится погружаться в мир своих героев, чтобы показать хорошую актерскую игру?
— Для каждого героя нужна отдача, нужно сердце, нужны силы. И читать приходится, и смотреть, и думать, и пробовать. Там где нужно фехтовать — приходится учиться фехтованию. В одном спектакле необходимо было ловко бросать металлические тарелки — специально учились в цирковом училище, ходили на курсы. На мандолине выучился играть для того, чтобы мой Дон Жуан себе аккомпанировал... В общем, как-то так получается, что всю жизнь приходится учиться, чтобы идти вперед.
— Из всех тех партий, которые вы сейчас поете, какой герой вам наиболее близок, а кого, наоборот, отторгаете?
— Сейчас у меня один из любимых героев — генерал Чарнота в опере «Бег», недавно поставленной в нашем театре. Там большая, сложная партия, не совсем удобная, полная драматизма, разных состояний души. Она требует максимального погружения. Нелюбимых, наверное, нет. Просто есть мелкие, не требущие особого вникания, изучения. Вот недавно у меня появилась партия дедушки в «Пете и волке» Прокофьева. Там буквально три фразы у него, причем разговорные, я надеваю бороду на резиночке, беру палочку и становлюсь дедушкой. Погружаться там особо не во что, но я все равно не халтурю. Хватает, в общем, техники, чтобы стать дедушкой за пол-минутки.
Революционер Федулов из спектакля "Век DSCH" по Шостаковичу
— Давайте поговорим о вашем сотрудничестве со Спиваковым и «Виртуозами Москвы», об «Антиформалистическом райке», который стал вашей визитной карточкой. Столь многократно исполненный вами, не надоел ли он вам еще, не снится ли в кошмарах?
— Да, я его, наконец, выучил, стараюсь не ошибаться (усмехаясь). История эта началась в 1996-м — в год столетия Шостаковича. Сначала записали диск на студии «Мосфильм», затем исполнили в Большом зале консерватории. Был очень хороший концерт, большой успех, потом начались турне. Где мы только не были: Карнеги–холл, Академия Санта-Чечилия в Риме, весь Израиль объездили, во Франции на фестивале Спивакова в Кольмаре были, в Канаде, в Прибалтике и по нашей стране очень много гастролировали. Это продолжалось лет десять, потом сошло на нет. Но недавно на фестивале Темирканова в Санкт-Петербурге опять мы с этим произведением выступали.
— В кого на этот раз стрелял Владимир Теодорович (по ходу сюжета этой сатирической кантаты иногда во время выступления появлется возмутитель спокойствия, которого дирижер «ликвидирует» бутафорским выстрелом — прим автора)?
— Спиваков сейчас не стреляет вообще. Это другая редакция, мое влияние, все мирно. Я очень люблю этот номер. Во время паузы с «Виртуозами Москвы» я познакомился с Гидоном Кремером, с которым исполняем это произведение в другой оркестровке и в другой редакции. Там участники его оркестра «Кремерата Балтика» поют и подтанцовывают — это тоже моя выдумка. Кстати, у Спивакова тоже сейчас «Виртуозы» поют.
А кошмары мне снятся, но совсем другие: что-то недоучено, забыто. Вот позавчера только снился кошмар, словно бы я Большом театре и не знаю партию, придумываю слова; пою, а голос не звучит, дирижер за меня допевает. В жизни никогда такого не было, но какой-то страх внутри сидит, видимо.
Опера Моцарта "Идоменей", Верховный жрец
— Чем бы вам интересно было обогатить свой репертуар, что бы хотелось спеть?
— Хочется немного уйти в сторону от оперного искусства. У меня есть программа, в первом отделении которой я пою оперные арии, а во втором — джазовые, эстрадные песни. В последнее время хочется именно в эту сторону двигаться.
— Вы преподаете в Гнесинке. Что можете сказать о молодежи, которая сейчас у вас учится, спокойны ли вы за будущее русской вокальной школы?
— Большинство людей, которые идут в творческие вузы, жить не могут без того, что они выбрали, горят этим, новое поколение — не исключение. Есть, конечно, некий процент студентов, которые ориентируются на зарубежную карьеру. Но не сомневаюсь, что смена будет, ибо у нас такая страна, что всегда найдутся люди, которые будут работать не только ради денег, но, прежде всего, ради искусства.
Черевик, опера " Сорочинская ярмарка"
— Как часто вы бываете в Пензе? Какие места в городе вам наиболее близки?
— Часто бываю. У меня там мама, брат и его семья, много знакомых. Я люблю этот город. Жили мы сначала на улице Гоголя ближе к набережной, в старинном домике, которого сейчас уже нет. Учился в 7-й школе, затем мы переезжали на Красную, Московскую, я учился уже в 4-й школе.
Очень люблю Золотаревку, там я провел много времени в детстве, у двоюродной бабушки там был дом, он до сих пор стоит. Люблю центр города и парк им. Белинского, где я, можно сказать, начинал свою трудовую деятельность. Мне было 12 лет, мы пошли с приятелем летом устраиваться на работу. Директором парка был тогда Иван Иванович Балалаев. Он обрадовался нам, с радостью взял на работу. Мы вставали часов в 5 утра, поливали цветы, что-то ремонтировали, были рабочими сцены. За то лето я посмотрел в старом Летнем театре (который потом сгорел), все-все концерты, кого из артистов только не удалось увидеть…
Совсем недавно приезжал, чтобы принять участие в благотворительном концерте Семена Гольцмана, часть вырученных средств от которого пошла на строительство Спасского кафедрального собора. Мне очень нравится этот собор и то, как он вписывается в облик города.
Как-то так получается, что народный артист РФ Алексей Мочалов всегда приезжает в Пензу с творческими визитами с очень, скажем так, скромным масштабом оповещения и в основном на достаточно специализированные мероприятия. Небольшие концерты в образовательных учреждениях (в основном музыкальных), гостевое участие в сборных концертах. Почему это до сих пор так, и когда мы сможем увидеть полноценный сольный концерт Мочалова в его родном городе — неизвестно. Остается, как говорится, только верить в лучшее. Источник фото: из личного архива А. Мочалова