Оксана Новак «Хоши». Глава 4
Мы продолжаем публиковать книгу талантливого автора из Санкт-Петербурга. Предыдущая глава доступна по ссылке.
В то утро все участники загадочного события, совершенно вымотанные и уставшие, разошлись по комнатам не раньше девяти. Соня пошла к себе, хотя, впервые остаться в одной комнате с инопланетянином было жутковато. Все же, кто его знает — вдруг у него из пуза вылезет чужой, как в фильме ужасов, или из синеватой гладкой кожи потянутся жуткие щупальца и вопьются в беззащитное Сонино тело? Галка звала пожить пока в ее комнате и даже достала с антресолей старый, видавший виды матрас, но Соня все же решила остаться у себя — вдруг загадочный гость исчезнет так же неожиданно, как появился, а она так и не воспользуется случаем поближе познакомиться с посланцем далеких миров.
Пришелец все так же безучастно лежал на диване с прикрытыми глазами и, когда Соня беспокойно крутилась в своей кровати или покашливала, поднимал веки и внимательно смотрел на нее глубоким темным взглядом, в котором, казалось, отражалась карта звездного неба. Соня была уверена, что он наверняка сможет открыть ей огромное количество загадок и тайн Земли, да что там Земли — Вселенной! Если бы только она смогла найти с ним общий язык… Может, он даже знает, кто мы такие, кем и для чего созданы, откуда приходят наши души в этот мир и куда уходят после. И откуда берутся Сонины сны, где, в каком измерении она снова сможет пережить те чувства, которые пока являются ей лишь в редких прекрасных сновидениях…
За окном уже наступил новый день, но сон не приходил. Соня встала, накинула халат и присела на краешек дивана рядом с гостем.
— Мне так хочется поговорить с тобой, — сказала она. — Если ты пролетел так много миллионов километров, значит, сможешь найти способ понять нас, землян? Должен же у тебя быть какой-то космический переводчик? Может, он остался там, в твоем корабле? — Соня показала пальцем в потолок.
Инопланетянин слушал ее с интересом, слегка склонив голову, потом поднял руку и повторил Сонин жест — тоже поднял палец вверх, свернул губы трубочкой и неожиданно присвистнул. Помолчал, снова приоткрыл рот, и на Соню понесся поток звуков, с какими когда-то, тридцать лет назад, ее незаконопослушный дед ловил на старом транзисторе «Голос Америки». Инопланетянин присвистывал, шипел, скрипел, издавал такую какофонию, что у Сони заложило уши.
— Ну вот, — разочарованно сказала она, — не буди лихо, пока оно тихо.
Весь остаток дня и последующей ночи, пока Соня временами проваливалась в короткий тревожный сон, ее гость так и не заткнулся, выводя раздражающие трели на все лады, поэтому на работу в понедельник Соня поехала сонная и не выспавшаяся, перепоручив гуманоида Василию, который обещал до вечера не спускать с того глаз.
Соня не помнила, как села в метро, проехала несколько остановок, как дошла до работы. Она думала только о том, что сейчас происходит дома, ее даже потряхивало от волнения, как от лихорадки, хотелось развернуться и бежать домой, хлюпая сапогами по серым лужам, ‒ туда, где ее ждала неведомая и прекрасная тайна. Она несколько раз звонила Василию в надежде узнать интересные новости, но тот лишь бодро отчитывался:
— Молчит, хороняка! Свистит, шипит, скрипит, того смотри, «абырвалг» скажет, но на контакт не идет! Сволочь!
Соня не доверяла педагогическим талантам Василия и нервничала еще больше. Она крутилась на стуле, совершенно не в состоянии сосредоточиться и заняться работой. Тамара, девушка, сидящая рядом, с которой Соня иногда перекидывалась парой слов и вместе коротала обеденный перерыв за чашкой чая, заметила ее странное поведение.
— Ты чего это, Сонька, как чумная? Случилось чего? — прошептала Тамара, снимая с головы огромные наушники.
— Случилось, — коротко ответила Соня. — У меня дома на гостевом диване лежит инопланетянин.
Тамара удивленно вскинула глаза и наклонилась к Соне.
— Кто лежит? — недоверчиво переспросила она.
— Пришелец, — пояснила Соня, проклиная свою откровенность. Она понимала, что говорить об этом ни в коем случае нельзя, но новость просто разрывала ее изнутри, хотелось обсуждать это волшебное событие со всем миром. — Его тарелка потерпела аварию и рухнула на нашу крышу.
Тамара понимающе кивнула, отодвинулась от Сони и уже через минуту о чем-то совещалась с другими девушками-менеджерами, исподтишка кивая в сторону Сони.
В обед ее пригласил в кабинет начальник отдела.
— Самохина, — мягко начал тот, — садитесь. Вы прекрасный и очень ценный сотрудник, план регулярно делаете. Он заглянул в графики на своем компьютере. — Ну, почти регулярно. Но я обратил внимание, что вы почти три года не были в отпуске! А это, знаете ли, нарушение! Так нельзя! Меня эти, из трудовой комиссии, по голове не погладят!.. Сотрудников надо беречь! — Соня видела, что начальник изрядно нервничает, наслышанный о ее бреднях про инопланетянина, и решила не мучить несчастного.
— Да, — легко согласилась она, — мне нужен отпуск. А то у меня в последнее время... странные мысли.
— Вот-вот, странные мысли! — обрадовался руководитель. — Вот и чудненько! Выспитесь, за город съездите, — он кинул взгляд в окно, за которым шел противный мокрый снег, — ну или просто дома кино посмотрите! В общем, отдохнете!
Из кабинета Соня вышла с подписанным заявлением на двухнедельный отпуск и пошла собирать в пакет немногочисленные личные вещи под сочувственные взгляды сослуживцев. Если бы они только знали, какое ликование разливалось в ее душе! Она уходила прочь из опостылевшего офиса, из мира обыденности и скуки навстречу неведомым приключениям, и это был большой вопрос — кто кому должен был сочувствовать!
Почти бегом пробежав от метро к дому, она легко взлетела на пятый этаж и открыла дверь. Тревожное напряжение в квартире чувствовалось с порога. По коридору не носились шумные дети, Хантер тихо лежал на своей подстилке, не требуя кидать ему мячик, не было слышно пьяных разговоров Василия и театральных восклицаний Ольги Палны. Галка нервно курила у форточки, Ольга Пална, Ефим Маркович и Серега молча сидели за столом в сосредоточенных позах.
— Слава Богу, ты пришла! — зашептала Галка, предлагая Соне сигарету. — У нас тут атмосфера, как в тифозном бараке! Молодожены в панике, хотят бежать в ментовку. Серега тоже психует, вон даже с работы сбежал — семью, грит, надо охранять! Все этого пришельца боятся, один Васька к нему ходит, пришлось ему бутылку купить, а то кричал: «Я в лепрозорий трезвым ни шагу! Может, там радиация!» Потом напился, осмелел, сидит там, какие-то байки рассказывает. Соня, он же разумное существо — ну, я не про Василия, — он же будет думать, что прилетел на планету обезьян! На тебя одна надежда, может, ты сможешь найти контакт с неземной цивилизацией, пока я тут оборону держу? — и Галка махнула головой в направлении встревоженных соседей. — Но имей в виду, надолго меня не хватит! Если он вскоре не очеловечится, будет давать показания на Литейном!
В конце коридора показался Василий, который, слегка пошатываясь, дошел до кухни и присоединился к нервной компании.
— Миссия импосибл! — сказал Василий, усаживаясь на табурет. — Тупой он какой-то. Радио включил и глазами крутит — дурак дураком! Я че думаю — в Спарте калечных и умственно отсталых в пропасть кидали, а у этих, может, на Землю высылают? — И, не услышав одобрения своей научной теории, добавил: Ну а че, это бы объяснило, почему вокруг так много идиотов!
— Странно слышать это от вас, Василий, — пробормотала Соня.
— Злая ты баба, — ответил Василий и плеснул в стакан. — Оттого у тебя и мужика нету. Иди, — он сделал обиженную гримасу и махнул рукой в сторону Сониной комнаты, — твоя очередь. Куда уж Ваське с гомункулами общаться!
— Соня, к чему эти бессмысленные риски? — воскликнула Ольга Пална. — Мы в любой момент можем пострадать. Откуда мы знаем, с какой целью он прилетел? Может, это начало вторжения?
— Все нам от папы... —бормотал Ефим Маркович, вцепившись в стакан чая. — Все нам о чем-то... Чувствую ‒ грядут десять казней египетских!...
— Вот тебе, Сонька, плевать, а у нас стресс и опасения! — слезливо вскликнул Василий, наливая водку в стакан трясущейся рукой.
Ситуация накалилась, и кто-то должен был взять инициативу на себя, можно сказать ‒ принять командование, и Соня решилась.
— Не волнуйтесь, — уверенным голосом сказала она, хотя внутри все тряслось и клокотало от страха, — у меня есть план. Дайте мне пару дней, я смогу с ним поговорить, — и твердым шагом пошла в комнату.
Диспозиция не изменилась — инопланетянин все так же лежал на диване и издавал звук поломанного транзистора. Он перевел взгляд на вошедшую хозяйку, вполне осмысленный, и даже, возможно, узнал ее, или Соне просто хотелось в это верить.
— Ну привет, дружочек, — ласково сказала она, присаживаясь на край дивана. — Нам бы с тобой как-то поговорить, а то глупо выйдет — пролетел миллионы километров, а погибнешь на холодном столе в какой-нибудь ФСБ-шной прозекторской, как крыса для опытов. Мы, знаешь ли, не слишком дружелюбные существа, чтоб ты не думал, опасно у нас быть не таким, как все. Не знаю, что тебя сюда занесло, но ты сейчас как денди в черном гетто — сильно рискуешь. «Мы жизнь берем не нежными руками, а желтыми клыками» — Соня и сама не знала, откуда в ее голове родилась цитата когда-то любимого поэта. — Так что ты давай, подключайся к интернету, закачивай переводчик, рассказывай, зачем прилетел, и вали уже обратно, пока у нас вся коммуналка умом не тронулась. У нас до сих пор американцев боятся, а тут ты — представляешь, что по телеку скажут? На тебя же еще можно будет лет двадцать списывать провал российской экономики. Ну там — звездные войны и прочее, понимаешь? Не стоило тебе сюда прилетать — нам, землянам, только дай повод...
Соня слышала, как во время ее монолога у приоткрытой двери собрались любопытные соседи, не решаясь войти в комнату.
— Сонечка, — громко прошептал Ефим Маркович, — ви говорите антисоветские вещи! Зачем позорить землян перед высшим разумом? А вдруг он понимает? Послушает вашу дессидентщину, решит, что мы и правда несем угрозу, да и уничтожит Землю лазерным оружием! Это непатриотично и притом опасно!
Судя по одобрительному гулу, окружающие были с ним солидарны.
Гуманоид внимательно слушал Соню, бормочущих из-за дверей соседей, звуки, доносящиеся из его тела, становились все тише, тише и, наконец, совсем затихли. В полной тишине они смотрели друг на друга несколько минут, Сонино сердце стучало, как бешеное: чего ждать от этой внезапной перемены? Понял ли он ее, или просто наступила новая фаза адаптации, и что выкинет этот чужой в следующий момент? Внезапно пришелец поднял руку и потянулся к Сониному лицу длинными изящными пальцами.
— Сонька, беги! — взвизгнул Василий, просунувший голову в приоткрытую дверь. ‒ Беги, а то задушит ведь!
Соня сидела, оцепенев от ужаса. Она была бы рада убежать, но тело налилось свинцом, ноги прилипли к полу, как у жертвы мафии, замурованной в ведро с цементом, она зажмурила глаза и приготовилась к худшему.
— Пуга, — неожиданно мягким детским голосом промолвил пришелец.
— Ч-что? — пробормотала удивленная Соня.
— Пуга, — повторил тот.
— Надо же, заговорил! — послышалось из-за двери.
— Я тебя напугала? — спросила Соня. — Ты меня понял и испугался?
— Пуга, — пояснил пришелец и показал пальцем на большую серебряную пуговицу на Сониной рубашке.
— Да, пуговица, — радостно согласилась та. — Вы слышали? Слышали? Он сказал первое слово — пуговица!
В комнату гуськом просочились соседи и рассредоточились за Сониной спиной.
— Что это за первое слово такое? А как же «мама»? У них там что, мамы нет? — разволновалась Галка. — Хотя у меня Варька первое слово «дай» сказала... ‒ И прокричала в лицо гуманоиду с интонацией, которой обычно учат говорить попугаев: — «Мама, дай! Мама, дай!»
— Ма-ма... — неуверенно повторил тот, будто пробуя слово на язык. — Мама... Дай! ‒ И зашелся совершенно младенческим заливистым смехом.
— Да ты ж мой хороший! — воскликнула Галка, хватаясь за сердце. — Заговорил! Он же, наверное, есть хочет. Как вы думаете, он же, наверное, голодный?
— Я ему краковскую предлагал — не жрет! — пожаловался Василий.
— Слышь, ты, профессор Преображенский, ‒ прошипела Галка, сверкая глазами на Василия, — кто дытыне колбасу дает? Он никогда нашей пищи не ел, а ты ему краковскую из «Пятерочки», которой можно и бомжа отравить? Может, ему кашки? — И побежала на кухню.
— Ты есть хочешь? — спросила Соня, изображая руками процесс принятия пищи.
— Есть, — повторил пришелец. — Есть, — и вдруг процитировал совершенно монотонным голосом, будто читая статью: «Есть, ем, ешь, ест, едим, едите, едят, ел. Принимать пищу. Тоска ест сердце. Жучок ест древесину. Моль ест мех. Есть не просит — не требует забот, внимания. С чем это едят? — переносное, шутливое. Ржавчина ест железо. Дым ест глаза. «С утра до вечера ест домашних». Есть глазами кого-то — смотреть на кого-то пристально, не отрываясь. «Съел?» — злорадный вопрос потерпевшему неудачу. Есть надежда. Есть такие люди. Ложь и есть ложь. Есть что рассказать. Что есть силы. Есть-то есть, да не про вашу честь! «Выполняйте приказ!» — «Есть!»
— Пошла писать губерния! — восхищенно присвистнул Ефим Маркович. — Все, есть контакт — к Википедии подключился! Вундеркинд!
— Выражение «Пошла писать губерния» имеет шутливый оттенок, — продолжал шпарить «вундеркинд». — Его используют в речи, когда надо сказать, что какие-то люди или события пришли в движение. Так обычно говорят, когда хотят подчеркнуть интенсивность развития каких-либо действий.
— Давай-ка кашки поешь, — в комнату влетела Галка с тарелкой манной каши. ‒ Голодный, поди, с дороги!
— Возвращается муж из командировки, заходит на кухню, — тут же подхватил гуманоид, — «Дорогая, я дома! Голодный с дороги, пожрать бы чего-нибудь...»
— А ну тихо! — цыкнула Галка и строго посмотрела на разговорчивого гостя. — Мал еще анекдоты травить! Кашу, говорю, ешь!
Гуманоид с интересом посмотрел в тарелку, понюхал и отрицательно покачал головой.
— Не любишь кашу? — спросила Галина. — А чего любишь-то?
Пришелец задумался. Он беспомощно переводил взгляд с одного стоящего над ним человека на другого, бормотал что-то непонятное, похожее на случайный набор слов, и наконец поднял тонкое запястье и показал на бледно-голубой, едва заметно мерцающий браслет.
— Вот.
— Что — вот? ‒ спросила Соня. — Это браслет, не еда.
— Браслет, — подтвердил тот. — Еда. Энергия. — Потом помолчал, мучительно подбирая слова, и неуверенно произнес: — Период. Учить. Надо.
— Тебе нужно время, чтобы освоить язык? — догадалась Соня.
— Время, — подтвердил пришелец. И уверенно добавил, показывая на стрелки висящих на стене часов: — Три отверстия.
— Вы слышали? Слышали? Ему нужно три часа, чтобы выучить наш язык! ‒ радостно воскликнула Соня. — Давайте оставим его одного, а потом он нам все расскажет — кто он, откуда и зачем прилетел!
— Расскажет, расскажет, — зло передразнила ее Ольга Пална. ‒ Сейчас соберет информацию и своим передаст. Может, он вестник апокалипсиса!
— Дорогая Леля, — примирительно сказал Ефим Маркович, выводя подругу из комнаты. — Если нас заходят уничтожить пришельцы, способные преодолевать миллиарды километров звездного пути, то, уверяю вас, никакое ФСБ вам не поможет. Давайте выпьем чаю и насладимся, возможно, последними часами жизни.
Отчего-то мысль о «последних часах жизни» всех развеселила. Соседи собрались на кухне, Галка быстро метнула на стол чайный сервиз, вазочку с вареньем, батон и масленку, все пили чай, оживленно обсуждая перспективы гибели планеты Земля, травили анекдоты на тему смерти, вспоминали смешные случаи про похороны и, впервые за последние пару суток, чувствовали себя почти счастливыми.
Источник фото: https://www.pinterest.ru/