Надежда есть всегда
"Пенза-Онлайн"
"Пенза-Онлайн"

 Виталий Соколов, Юрий Конгуров

Неделю назад в Пензе с сольником выступил московский музыкант Сергей Калугин. Некоторым из любителей его творчества повезло не только побывать у сцены, но и пообщаться с гостем. Вот какие вопросы фронтмену группы «ОП» были заданы, и вот как он на них ответил.

— Группе «Оргия праведников» XX лет. При этом состав почти не менялся. Как удается оставаться единой командой?

— Если посмотрим на все великие группы, мы увидим, что составы в них фактически не менялись. И для нас это было совершенно естественно. Мы как-то очень удачно подобрались, и по характеру, и по музыкальным предпочтениям, и это всё сразу соединилось в общую картинку. Но не без искушений.

Каждый время от времени, осатанев от каких-то неурядиц, говорил, что сил моих больше нет, всё, я ухожу. Но и меня лично, и ребят останавливало ощущение того, что у нас получается что-то очень интересное, чего на белом свете не было, и заставляло прикручивать свои амбиции и оставаться в проекте. Многие группы начинают с того, что кидаются друг другу на шею, а потом у них начинаются неурядицы. У нас наоборот: мы в первые годы буквально дрались, и такое случалось. Но сейчас уже все тяжёлые моменты пройдены, и нам легко, радостно и свободно.

— Сергей, многие называют Вас основателем дарк-фолка в России. Как Вы сами воспринимаете это?

— Дарк-фолк — это дела давно минувших дней. Хотя я бесконечно рад и доволен, что альбом Nigredo до сих пор болтается в первой десятке на международном дарк-фолковом портале. Когда я его записывал, такого сочетания — «дарк-фолк» — никто не знал. В разных уголках мира зарождалось некое стихийное течение. Эта волна независимо пошла и в Англии, и в других странах. У нас в России срезонировал этому зову времени именно я. И уже потом, постфактум выяснилось, что альбом записан в этом стиле.

— Неофолк — готовы к такой формулировке?

— Я вообще не парюсь с этими формулировками. Пусть специалисты их придумывают и как-то ими оперируют. Я просто делаю музыку и всё. Мне намного более интересно то, что, с точки зрения музыкальной теории, в музыке «Оргии Праведников» очень чётко отслеживаются традиции серийной музыки. В этом смысле мы к классике ближе, чем к року. И это слышат консерваторцы, теоретики, поэтому у нас очень много поклонников именно из консерваторской среды.

Большинство тяжёлых групп берут риф и крутят его. Совершенно другая история, когда на вертушку по партии гитары накладывается вертушка из других инструментов... И эта полифония, в соединении с полиритмией, даёт некую гармонию хаоса, несочетаемые вещи начинают звучать одновременно и складываться в одну объёмную интересную картинку.

— В Ваших песнях много рыцарской тематики, героической патетики.

— В будущем альбоме если она и присутствует, то подспудно. Мы уже не пишем такого рода гимнов. В принципе, тему рассматривали с разных сторон, к ней подкатывали и справа, и слева, и сверху, и снизу, в общей сложности где-то десяток подобных песен у нас есть. Когда пришёл рок-н-ролл в 68-м г., Джим Моррисон очень точно сказал: вернулось время трубадуров. А, собственно, кто такие были трубадуры. Это были рыцари. Всю жизнь предназначением рыцаря были война и искусство.

Как самурай — он должен был не только мечом владеть, но и прекрасные стихи писать. И, соответственно, в рок-н-ролл хлынула тогда просто эта волна. Он начинался как развлекательная традиция, но на мощь, в нём заключённую, сразу среагировали люди кшатрийского призвания. И поскольку мы сами таковы, иначе бы искусством, наверно, не занимались, то и эта тема была нами отражена.

— В названии вашего коллектива заложено две противоположности. И  в музыке вы сочетаете, по сути, 2 разных начала, классику и тяжёлый рок. Откуда это идёт?

— Подобного рода парадоксы позволяют охватить больший объём бытия. В Евангелии Христос всегда говорит антиномиями. Антиномичность присуща многому – напр., есть богословие катафатическое, а есть апофатическое, и одно дополняет другое, утверждение и отрицание. И, соответственно, если мы берём только утверждение или только отрицание, мы охватываем только половину бытия. Но если мы берём антиномию, мы охватываем бытие целиком.  Соответственно, из этого нашего стремления к гигантизму следует стремление к максимальному охвату, а максимальный охват достигается через антиномию.

— Почему вас мало в медиапространстве? Тот же БГ периодически светится.

— Очень всё просто – он успел прыгнуть в эшелон, а мы нет, мы – следующее поколение. «Аквариум» и все группы первой волны на фоне крушения империи были допущены к масс-медиа. И успели там натоптать настолько внятно, что остались в памяти большого количества людей. Мы появились в эпоху, когда рок был прикрыт уже полностью, и если где-то мы мелькаем, то это каждый раз чудо, а не закономерность.

— Вообще тяжело в России рок-музыкой заниматься?

— Конечно. По большому счёту, рок в России не прижился. Да, в начале 90-х, когда какие-нибудь «Коррозия металла», «Чёрный обелиск» легко набивали стадион «Динамо» на 25 тысяч человек, у людей было очень большое тяготение к этой музыке. И если бы тогда сложилась индустрия, сейчас картинка была бы совершенно другой.

Но власти перепугались. Они поняли, что рулить большими потоками свободных людей достаточно проблематично, чёрт знает, что им в голову придёт. С послушным стадом работать проще. Поэтому, собственно, всё, что углубляет и расширяет человеческий дух, попадает на карандаш и выпускается в социум очень дозированно.

Рок не выпускается фактически вообще. По крайней мере, в его самых глубоких и интересных проявлениях. Последняя рок-программа на ТВ была закрыта после Егора Летова, который как рубанул с плеча, что коммунизм и фашизм — два самых светлых явления в истории человечества. С тех пор рока на ТВ не стало, а, значит, не стало в сознании у инертного большинства. Потому что если массам дают альтернативу, они все-таки на клеточно-молекулярном уровне выбирают то, где больше здоровья, но за её отсутствием они специально не ищут. И будут слушать вот тот попс, который им льют в уши. Ну, собственно, что и требовалось доказать.

— Какие книги вдохновили за последнее время?

— Я почти ничего не читаю сейчас. Читано-перечитано уже всё. Самым большим впечатлением последнего десятилетия был «Шантарам». Последнего Пелевина я, конечно же, прочёл, потому что маст-рид. В нон-фикшине есть вещи, которые как-то серьёзно заходят, но это, скорее, такое медленное, вдумчивое плавание по пластам реальности.

— У вас есть песня «Армагеддон FM». Это похороны человечества или всё-таки у нас есть шанс?

— Как опять тот же Пелевин сказал: Армагеддон это штука индивидуальная, пырнёт тебя чеченец какой-нибудь, вот и будет тебе Армагеддон. Об этом, скорей, заботиться нужно, а человечество как-нибудь разберётся само по себе. И, по большому счёту, сегодня тот же день, что был вчера. И этот Армагеддон присутствует всегда, и рай, и ад присутствуют всегда, буддисты не дадут соврать.

Ну, а у меня нет ни оптимизма, ни наоборот. Просто из всех вариантов развития человечество хронически выбирает худший. С другой-то стороны, не настолько широкий у нас охват зрения, чтобы понять, как оно всё происходит в реале. Мне хватило мозгов понять, что многие тенденции, которые я бы хотел продвинуть в эту жизнь, они туда попадают, просто не в той форме, в которой я этого ожидал.

Я ожидал буквального соответствия формы и содержания, но никогда вчера не повторяется с точностью до нюансов. И я вижу, что дорогие для меня вещи удивительным образом прорастают и живут в обществе. А раз так, то, конечно, надежда есть всегда.

Похожие статьи