Доброволец Михаил Лисин: «Политику, которая приводит к войне на Донбассе, я не разделяю ни с какой стороны»

Мария Сайганова

Пензенский юрист Михаил Лисин три раза (2 — 2015-м и 1— 2016-м) ездил на Донбасс, оказывая местным жителям адресную гуманитарную помощь. И знает о том, что там творилось не понаслышке. Мы спросили, как он относится к тому, что происходит сейчас, в том числе, к высказываниям пензенцев, которые выступают против принятия беженцев на территории нашего региона, и о том, поехал бы он сейчас помогать жителям самопровозглашенных республик.        

«Я об этой ситуации знаю не из телевизора, я  трижды там бывал. В первые два раза — в разгар боевых действий в начале 2015 года, и в 2016 году после убийства Моторолы. У меня очень много завелось там друзей, знакомых, как среди военных, так и среди  мирных жителей. Донецк мне сразу стал своим городом. Я полюбил этот город, и он меня тоже.

Ситуацию я видел воочию. Но в нашей средней полосе, тот, кто это не прожил, никогда не сможет это понять. Мы живем другими мерилами, другими ценностями.

Я знаю, что у нас куча проблем нерешенных, снег убрать не могут, у нас у самих нищета.  

 Но война там идет там каждый день, она не прекращалась. На самом деле, это никакая не новость. Если по телевизору об этом не говорят или в интернете, еще не значит, что там до этого хорошо все было. Там как стреляли, так и стреляют, как погибали, так и погибают.

Сравнивать ситуацию, когда стоит вопрос жизни и смерти — нельзя. Сейчас очень многие возражают против приема беженцев — говорят, куда нам их, у нас и так экономическое положение не очень. Те, кто так говорит, просто не понимают того ужаса, от которого эти люди уезжают.       

Когда я в Донецке впервые услышал канонады артиллерийские, честно скажу, это совсем другие ощущения. Это очень страшно. Ты не знаешь, куда прилетит. В тебя, не в тебя. Потому что ты видишь следы попадания в разрушенные здания, последствия этой всей бомбардировки.

 Я, может быть, такую непопулярную вещь скажу, но все молчат об этом. Но это факт. Оговорюсь, что я не пропагандист, я позволяю себе критику власти.

Но скажу, что там реально Украина беспределит все эти восемь лет, но для многих это норма. Местные строго определились, что они за Россию с самого начала.

 Наших там тоже полно — романтиков, авантюристов — такие там тоже есть, но никого из перечисленных моих знакомых я не знаю, кто там денег поднял. За тарелку супа получил ранения, и дальше никому не нужен здесь. На пособия, компенсации рассчитывать не приходится.

Из-за того, что я видел весь этот ужас, мое отношение к этому такое. Я не за политику, я подоплеку всю эту тоже критикую и не разделяю. Я знаю, что кто-то на этом деньги делает. Но я за людей, за простых людей, потому что на Донбассе я видел детей, стариков, обычных людей, простых работяг, лишившихся в одночасье  всего.

 Надо сказать, что они и Януковича не уважали, хотя он их, донецкий. Его там матерят сильнее, чем во Львове. Но они и новый режим не приняли из-за русофобии. Как ни крути,  это есть. Одни ребята, которые бомбят ДНР и ЛНР ненавидят все, что есть русское и с ним связанное, а другие поддерживают, любят, стоят насмерть.

На войне нельзя сохранять нейтралитет.  Все люди там в большинстве своем — определившиеся.

 Есть те, кто и Украине сочувствует, но их там явное меньшинство. Когда критическая ситуация экстренная, приходится определяться.

Я за простых людей. На войне мирным людям, которые не принимают непосредственное участие в боевых действиях, делать нечего. В их дома прилетали снаряды, их бомбили с воздуха. Они погибали. Горы трупов были в 2014 году. Только всем правозащитникам на это плевать и цивилизованному обществу. 

Мне в этой ситуации жаль простых людей, и я считаю бесчеловечным, даже отклонением каким-то выражаться в духе «да пошли они, у нас своих проблем хватает».

 Я такую позицию не разделяю. Я однозначно поддерживаю этих людей.

 С гуманитарными целями с удовольствием бы поехал и в этот раз, но проблема в том, что уже давно граница перекрыта. Формально это связано с ковидом. Все, что сейчас происходит там, я допускаю, что это спланированная акция. Пока это выглядит, как извлечение уроков из прошлого. В 2014-15 годах не было того, что есть сейчас. Не было такой массовой организованной эвакуации, бои были реальные, жестокие,  не объявляли всеобщую мобилизацию населения. Сейчас сделали выводы, что нечего мирным делать на войне.

Специфика украинской армии и всех вооруженных формирований в том, что они почему-то всю эту войну, все 8 лет «лупили» больше по гражданским, чем по военным.

 Когда я приехал в 2015-м в Донецк, я не поверил куда я приехал, там были руины.

А ведь это очень богатый город, я не побоюсь этого слова сказать, что самый был богатый город на Украине. В 2012-м Донецкий аэропорт считался лучшим в Европе. Теперь этого нет.  Ощущения были, как будто попал в блокадный Ленинград. Я видел голодных людей, которым нечего есть, матерей, которым нечем кормить малышей. Я решал там такие задачи: кому смесь для малышей найти, лекарства принести. Люди в подвалах жили и ели то, что с огорода могли найти. Там просто была гуманитарная катастрофа. Если человек умирал своей смертью, это не считалось горем, потому что кто-то каждый день умирал внепланово, от обстрелов.

 Пензе никогда этого не понять, она в Великую Отечественную никогда не видела боев.

Хочу отметить, что такую политику, которая приводит к войне, я не разделяю ни с какой стороны. Ни с нашей, ни с их.

Но если спросить жителей Донбасса, кого они считают врагом, они вам ответят. У них, кстати, нет никакой ненависти к Украине.  Так было, по крайней мере, в 2015 году. Но тогда люди формулировали, что у них путь один, желательно, вместе с Россией, но только не с Украиной, потому что им там будет небезопасно. Гарантий, что в отношении тех, кто не согласен с их политикой, не будет никаких репрессий — нет».