Специализация — мариенгофовед. Интервью с филологом Олегом Демидовым
Теперь-то пензенцы (пусть не все поголовно, но по крайней мере, люди культурные) имеют представление, что был такой поэт-имажинист, писатель, драматург, друг Есенина, который несколько лет прожил в нашем городе, закончил здесь гимназию, вернулся в Пензу и после демобилизации с фронтов Первой мировой, но после трагедии, унесший жизнь его отца, навсегда покинул наши края.
Впоследствии Мариенгоф упоминал Пензу в некоторых своих произведениях.
Какого-то конкретного места, где бы были собраны сохранившееся свидетельства о жизни и творчестве писателя, «музея Мариенгофа» пока что не существует ни в одном из городов, так или иначе связанных с его биографией. Однако ВКонтакте существует сообщество, в котором бережно собирается и публикуется связанная с Мариенгофом информация. Сообщество это не выглядит исключительно мемориальным — в нем есть жизнь, пульс, движение.
Филолог Олег Демидов (г. Москва) — мариенгофовед, исследователь жизни и творчества имажинистов, создатель сообщества «Анатолий Мариенгоф» в ВК признается, что в последнее время уделяет группе все меньше времени. По его собственным словам, наступил момент, когда стало трудно понимать, насколько это в принципе необходимо и кому.
Не отрицая значимость работы в виртуальном пространстве, Демидов приводит в пример Романа Рудакова из Воронежа (который занимается группой «Имажинисты» и делает в ее рамках настолько много, что если бы работы этого автора публиковали в «толстых» литературных или научных журналах, то они затмили бы, по мнению Олега, своими находками всех и вся), но в приоритет ставит реальную научно-просветительскую деятельность.
Осенью у Олега Демидова должна выйти книга о Мариенгофе, над которой он работал в общей сложности около семи лет.
О том, как писатели влияют на появление других писателей, о главных произведениях Мариенгофа, о сотворчестве единомышленников и многом другом читайте в интервью с Олегом.
— Как в вашей жизни появился Мариенгоф?
— В институте я писал диплом по трём авторам, которые работают с формой дневника и делают из неё полные сарказма и цинизма романы. Этими писателями были Анатолий Мариенгоф, Эдуард Лимонов и Фредерик Бегбедер. После защиты меня позвали в аспирантуру – и я начал работать над Мариенгофом. До сих пор этим занимаюсь. А началось всё с того, что при нашем институте появился «Литературный салон на Самотёке». Туда приезжали различные современные писатели, поэты, издатели, филологи. Среди прочих был Захар Прилепин.
Это случилось то ли в 2007, то ли в 2008 году. У него уже вышли «Патологии», «Грех» и «Санькя». Я скупал всё, что видел. Нашёл сборник публицистических статей «Terra Tartarara». И в нём оказалась статья «Великолепный Мариенгоф». Прочитал её, а затем прочитал все книги Мариенгофа, которые на тот момент были выпущены. И как-то всё само собой завертелось.
После ухода из аспирантуры, чтобы материал не пропадал, я сел за биографию Мариенгофа. В этой книге будет всё, что только можно узнать о Мариенгофе: рассказ об опубликованных и неопубликованных текстах, описание жизни, редкие письма и впервые публикуемые, фотографии (какую-то часть я, правда, уже слил в сеть по различным информационным поводам, но и «новых» будет порядочно). На данный момент получился добротный такой кирпич на 25 авторских листов. Готовится к печати книга в московском издательстве АСТ — в «Редакции Елены Шубиной». У них есть замечательная биографическая серия, в которых выходили книги о Цветаевой, Берггольц, Мандельштама, Есенина. И вот должны бы в этом году появится — Мариенгофа и Венедикта Ерофеева.
— Какие произведения Мариенгофа вы бы выделили и почему?
— Если дело касается прозы, то невозможно пройти мимо «Романа без вранья», «Циников» и мемуаров. Если мы говорим о поэзии, то надо заводить разговор о «Магдалине», подборке богоборческих стихов в альманахе «Явь», о коллективных сборниках имажинистов, о короткостишиях 1943 года и о поздних стихах. Кое-что я обнаружил буквально в июне этого года. «Новые» и ещё нигде и никогда не публиковавшиеся стихи. Посмотрим, может, в пензенской «Суре» что-то выйдет.
Стоит отметить, что в «Суре» уже выходила часть биографии Мариенгофа моего авторства — про жизнь во время Великой Отечественной войны и (при поддержке Валерия Алексеевича Сухова) выходила статья про отношения имажинистов и Пастернака.
Другая часть биографии — театральная — вышла в московском «Октябре».
Надо отметить ещё вот что: Мариенгоф говорил, что после «Циников» вся его биография должна реконструироваться через его пьесы. Вот о них практически никто не говорит. А тут и «Шут Балакирев», который гремел прямо перед, во время и сразу после Великой Отечественной войны; тут и «Рождение поэта» — о Лермонтове, и пьесы 1940-1950-х годов, которые иные критики и литературоведы видят антикосмополитскими, сталинистскими и т.д. Всё это, мягко говоря, совсем не так. Вот с ними и интересно работать.
Если говорить о современном театре, то я знаю о нескольких постановках. Сергей Аронин ставил «Циников». Говорят, что это гениальное воплощение. В Питере – совершенно неожиданно! — театр «Два мира» поставил «Наследного принца». А это пьеса 1954-го года — неоднозначная, про золотую молодёжь тех лет, про стиляг. Было бы интересно посмотреть, как её воплотили в жизнь сегодня. Но, увы, за всем уследить не получается.
— Есть ли среди произведений Мариенгофа какое-то, которое является для вас загадкой, а возможно вас интересуют белые пятна в творческой или личной биографии, какие именно?
— Загадок и белых пятен хватает. Вот в 1930-е годы Мариенгоф в одном из писем Борису Эйхенбауму писал, что занимается комедией для детского театра — «Фики-Брики и его храбрый слуга». На данный момент ни в одном из известных архивов этот текст не обнаружен. В 1945 году было либретто к «Орлеанской деве» на музыку П.И. Чайковского. Этот текст тоже пока найти не удалось. Ну и было бы интересно посмотреть дневники и художественные произведения сына Анатолия Борисовича — Кирилла. Где они — вот загадка.
— Если брать ассоциативный ряд литература-музыка-живопись, с кем по образу мыслей в этой связке окажется Мариенгоф?
— Если брать живопись, то ничего выдумывать не стоит, а надо взять художников, с которыми Мариенгоф виделся, общался и дружил: Георгий Якулов, Борис Эрдман, Александр Тышлер, Александр Лабас, Соломон Никритин, Пабло Пикассо. Всё это — различный авангард, работающий, так или иначе, с большим количеством образов.
Если обращаться к музыке — классической, то тут сложней. Сам Мариенгоф не раз признавался, что недолюбливает её, однако тесно дружил с Дмитрием Шостаковичем. Создал даже с ним оперу по «Воскресению» Толстого. То есть этого «обыкновенного гения» наверняка слушал и не без удовольствия. Как-то в одном из писем проговорился, что больше всего на свете любит вальс «На сопках Маньчжурии». Но всё это далековато от ассоциаций с самим Мариенгофом. Мне нравится то, что делают современные реперы с текстами Мариенгофа: Он Юн, 25/17, Ричард Семашков. У них энергетически получается дать слушателям тот же месседж, который давал Анатолий Борисович во время своих поэтических выступлений.
Что до литературы, то тут надо смотреть Бабеля, Шкловского, Катаева, если мы говорим о прозе. Если о поэзии — надо смотреть Леонида Губанова. Вот уж где образная система зиждется на имажинистских разработках.
— Есть ли какие-то стереотипы, связанные с Мариенгофом, которые, как вам кажется, мешают восприятию его творчества в полной мере?
— Конечно, такие стереотипы есть. Первый — Мариенгоф предал Есенина. Это не так. История – большая, сложносплетённая, в ней участвует ещё несколько человек. И стоит говорить о предательстве, а о ссоре, потому что и Есенин в этой истории едва ли выглядит агнцем Божьим.
Второй стереотип — Мариенгоф является сексотом, агентом ЧК-ОГПУ. Об этом любят писать различные люди, именующие себя есениноведами, но на деле являющиеся какими-то докторами филоложества. Посмотреть, что и как они пишут, — волосы поседеют. Страх, ужас, смерть, кругом враги, во всём виноваты евреи и т.д. Тут случай скорее клинический, нежели филологический.
— Много ли в мире людей, занимающихся творческим наследием Анатолия Борисовича? Как вы взаимодействуете?
— Таких людей не так много, все друг друга знают. Валерий Сухов (Пенза),Татьяна Тернова (Воронеж), Томи Хуттунен (Хельсинки), Захар Прилепин (Нижний Новгород, Донецк). Можно прибавить Владимира Дроздкова (Москва), который занимается Вадимом Шершеневичем, Николая Леонтьева (Москва), который является правопреемником Рюрика Ивнева и Владимира Нехотина, который занимался Иваном Грузиновым. Практически на каждого имажиниста есть свой исследователь или человек, сберегающий память о нём.
Как-то отдельно существуют есениноведы. Самые интересные исследователи работают в ИМЛИ – Наталья Шубникова-Гусева и Максим Скороходов. Из Рязани — Ольга Воронова. Но с ними сложней работать. Если имажинистоведы спокойно делятся между собой находками, новостями и материалами, то есениноведы трудней идут на контакт.
Н.П. Леонтьев меня как-то привёл в Есенинскую группу ИМЛИ: мол, им нужны молодые литературоведы. Я посидел на одном собрании, на другом, послушал, о чём они говорят. Все занимаются важными делами. Сейчас у них готовится есенинская энциклопедия и очередной том летописи жизни и творчества. Всё это интересно, но упирается в одного Есенина. Мне этого мало.
В 2013 году мы с Прилепиным, Суховым и Хуттоненом достали из небытия Мариенгофа, а в 2016 году уже при активной поддержке Терновой и того же Рудакова – Ивана Грузинова. И в первом, и во втором случае были собрания сочинений. Мариенгоф — силами издательства выпускался, Грузинов — половину денег дало издательство, вторую половину собирал я через подписчиков. Собрания сочинений не во всём получились идеальными, конечно, но иначе и быть не могло. Работать одному или совсем небольшой группкой — трудно. Даст Бог — ещё всё переиздадим в дополненном и исправленном виде.
— Несколько городов так или иначе связаны с Мариенгофом, в том числе и Пенза. По каким адресам вы уже побывали, какие в планах?
— Помимо Москвы был в Нижнем Новгороде. Прекрасный поэт и журналист Дмитрий Ларионов водил. С женой гуляли по Санкт-Ленинграду (так называл город сам Мариенгоф) и посетили все три дома, где жил Мариенгоф. К ним можно прибавить писательскую «надстройку» на канале Грибоедова, где жили многие друзья Анатолия Борисовича.
В Пензе, Кирове, Коктебеле и Воронеже пока не был. А в последнем между прочим Мариенгоф написал «Циников»! Но вот выйдет подготовленная мной биография Анатолия Борисовича — и я обязательно проедусь с презентациями по всем городам, где жил поэт.