Заметки наивного журналиста. Почём продалась РПЦ?
«Единая Россия» показывает кадры с митинга, где толпа согнанных по указке бюджетников. РПЦ показывает картинку с какого-нибудь крещенского купания, где несметная толпа по очереди прыгает в прорубь, осенив себя крестным знамением. В чем разница?
Товарищи в рясах, похоже, пребывают в искреннем заблуждении, что для ряда людей они являются неким духовным авторитетом. Они утверждают: процентов 70-75 россиян считают себя православными. Называют, может быть.
Давайте спросим, какой процент россиян причащался за последние, скажем, три года? Далее, какой процент из них обращался к местному пресвитеру за советом чуть сложнее, чем «кому молиться, чтоб у снохи зуб не болел?» И, самый интересный, контрольный вопрос. Кто из них хоть раз искренне раскаивался в грехе чревоугодия? Ну вот реально, кто хоть раз переживал, что слишком много жрал, если это не было связано с подсчетом калорий? Вот и получаем искомый ноль процентов плюс/минус ноль же.
Почему мы утверждаем, что попы этого не видят? А потому, что иначе не позволяли бы себе с телеэкранов нести то, что они несут. Вот, например, последний перл от некоего отца Артемия Владимирова:
«В Вестминстерском аббатстве похоронены многие именитые люди. Я вот недавно беседовал с Чарльзом Дарвином. Я не являюсь поклонником обезьяньей теории, поэтому мне как священнику было интересно поговорить. «Чарльз, как тебе там? — обращался я к надгробию. — Что ты скажешь сейчас, как тебе кажется, есть ли какие-то промежуточные звенья между видами — между зеброй и жирафом?» — рассказал протоиерей. — Вы думаете, что я услышал? «Батюшка, не соблазняйся моей теорией, не от большого ума я эту гипотезу выдвинул, в которой сейчас раскаиваюсь. Ни к медведю, ни к свинье лично ты не имеешь никакого отношения!»
Работа священника по идее может быть похожа на работу менеджера по продажам. Продажник в своей проповеди вещает: «Поверьте, что станете моложе и здоровее с гербалайфом». Священник говорит: «Поверьте, что обрящете спасение и жизнь вечную со Христом». И если удастся убедить, то люди отдадут тебе — в первом случае свои деньги, во втором свое сердце.
Не надо обманываться. Если федеральный канал, пусть и про-православный, позволяет себе пускать в эфир такое мракобесие, это не означает, что весь коллектив федерального канала пора подселять в палату к районному прокурору и Наполеону. Это означает, что кому-то это нужно.
Ну а кому это надо — очевидно. Тем же, кто предлагает ввести четырехдневную рабочую неделю, тем же, с чьего одобрения какой-то (де)генерал перед строем солдат поливает грязью философа Канта, тем же, кто оправдывает ядерную войну тем, что после нее только русские попадут в рай.
Многие склонны видеть в подобных перформансах лишь способ заполнить эфир, вытеснив из него по-настоящему важные вопросы. Это не так. Власть шлет нам вполне конкретный месседж: «Любой абсурд, любой маразм мы можем росчерком пера превратить в официальную правду». Это — устрашение, едва ли не прямым текстом произнесенная угроза.
Эти факты никак не мешают церкви мечтать. Полагаем, никто не станет спорить, что православие мечтает вернуть себе статус государственной идеологии. Но найдутся ли слова, которые смогут увлечь людей? После всего вот этого? На самом деле, таких слов предостаточно. Например, православный философ Фёдор Степун в 1930-е годы писал следующее:
«Со временем, безусловно, коммунизм рухнет, и государственно-партийная бюрократия будет порождать из своей среды новую буржуазию. Но эта буржуазия не будет похожа ни на русское купечество, ни на западно-европейскую буржуазию. Новый постсоветский буржуй будут напоминать то пропагандистское чучело буржуя, которое рисовала советская агитация».
Недурно, правда? Мы это к тому, что православие — не только юродивые батюшки, обслуживающие режим. И сегодня среди представителей церкви есть люди выдающегося ума. Попробуйте послушать вместо Артемия Владимирова, скажем, Георгия Митрофанова, а вместо Дмитрия Смирнова — Льва Шихлярова. К тому же, если бог существует — то он не перестает существовать, если в районной церкви подняли расценки на крещение. Да и вопрос государственной идеологии — это не вопрос веры, это вопрос понимания места страны и народа в мире.
Но надо сделать первый шаг — назвать мракобесие московских коллег мракобесием. На это не решается никто. Священники боятся епископата. Провинциальный епископат — московского. А эти — патриарха. Веруют и трепещут.
Не поймите неправильно, автор отнюдь не радеет за огосударствление церкви, нет. Но автору грустно, что богатейшее культурное и философское наследие которое скрывает в себе русская православная традиция, подменяется тем шапито, которое мы наблюдаем сегодня.
А церковь сегодня — лучшая иллюстрация еще одной пророческой фразы: «Что может быть страшнее ЧК? Только ЧК во имя божие».