Антон Струнин: Невозможно собрать митинг, если у людей нет потребности
Мне всегда было интересно взглянуть, как живут «иностранные агенты» на периферии. «Штаб Навального в Пензе»* расположен в одном из дореволюционных зданий на улице Московская. «В самой арке дверь направо. Второй этаж», — написал мне в Telegram координатор штаба Антон Струнин. Нашла быстро. Узкая деревянная лестница, обшарпанные стены подъезда, паутина проводов, не умещающаяся в щиток, трещины на стенах. На этаже несколько квартир. На двери одной из них, обитой ковролином, табличка формата А3 с надписью «Штаб Алексея Навального»* и расписанием работы. Вхожу без стука: дверь открыта, а стучать по ковролину не имеет смысла.
— Так вот как живут «иностранные агенты»: офис в центре города… Доброго дня.
— Здравствуйте. Да вот так и живём. Раньше у нас был просторный красивый офис на набережной. Сейчас мы поэкономнее стали.
— А на собственника этого помещения не давили?
— Была попытка, но он долго не мог сдать офис в аренду, поэтому послал всех лесом.
Антон Струнин в офисе один. Пока я открываю в телефоне приложение для записи, договариваемся, что мы теперь «на ты». Интервью начинаю издалека, поскольку не умею говорить о деле, без представления о том, кто передо мной.
ФСБ НЕ ОСТАВИЛА ВЫБОРА
— Антон, а как ты пришёл в политику?
— О, это может быть очень долгий разговор (смеётся).
— А я не тороплюсь.
— Я вообще инженер-электрик и лет до 28 не интересовался политикой. Считал, что скучно, когда люди пытаются делать серьёзный вид и что-то там обсуждают. Но как-то в «Живом журнале» я наткнулся на статьи Алексея Навального. Меня по-прежнему не интересовала политика, а он в своём «Жж» рассказывал интересные истории.
— Навальный писал истории, не связанные с политикой?!
— Он писал истории, косвенно связанные с политикой, хотя точнее будет сказать, что он писал про политику нескучным живым языком. Думаю, благодаря этой своей способности, он тогда многих молодых людей увлёк политикой. Мы с одногруппником в 2011 создали сообщество во «вКонтакте» — том ещё, дуровском, не кэгэбэшном. Репостили статьи Алексея Навального. Это была инициатива снизу, никто нас не организовывал.
Как только мы создали группу, на следующий день, и я не шучу, мне позвонили из Центра по борьбе с экстремизмом. Я до 28 лет даже в милиции не был, а тут сразу «управление Э» (смеётся). Назначили мне встречу на «нейтральной», как они выразились, территории — это была проходная «Пензаэнерго», в котором я работал. Жирненький такой намёк, мол, мы знаем, кто ты и что ты. Впрочем, на встрече ничего такого не было. Диалог был в русле:
— Вы закон не нарушаете?
— Не нарушаем.
— Ну, и не нарушайте.
— Ну, и не будем.
Всё. Вы должны понимать, до 2017 года я не работал на Алексея Навального, это было выражение гражданской позиции в свободное от работы время. Но руководство «Пензаэнерго», где я был диспетчером, начало ставить мне мою политактивность на вид. А «Пензаэнерго», чтобы вы понимали, это такая полугосударственная и, как сейчас говорят, системообразующая компания, где есть свой «первый отдел» с эфэсбэшниками, который следит за благонадёжностью сотрудников.
После одного из постов, который уже напрямую задевал интересы «Пензаэнерго», начальство поставило вопрос ребром: либо бросаешь политику, либо увольняйся. Моё чувство собственного достоинства было ущемлено, и я уволился. Может, это было глупое решение, ведь достаточно высокооплачиваемая работа у меня была, и очень хороший график. Но я об этом ни разу не пожалел, хоть пару лет и не занимался ничем конкретным, меняя одну подработку на другую. В сферу по специальности мне путь был заказан.
— У тебя не было шока при столкновении с реальностью? Ведь многие люди живут и не знают, что в принципе есть вот эта история с репрессивными методами по отношению к тем, кто идёт «против политики партии».
— Ну, какие это репрессии. Я на тот момент уже увлекался политикой, много чего на этот счёт читал в интернете. И ожидал более серьёзных последствий. Ты же не зря на одиночный пикет с ТЭФИ пошла.
— Я не думала, что бронзовый Орфей спасёт меня от сопровождения в отделение…
— Я к тому, что когда ты первый раз с этим сталкиваешься, то думаешь, что прям сейчас все понабегут и как тебя заберут. В те годы всё было достаточно мягенько. Можно ли назвать репрессиями, когда тебя вынуждают уволиться с работы и закрывают вход в профессию? Это, конечно, не совсем законная, но всё же мягкая борьба с политическими оппонентами. И хоть мне не совсем было понятно, как дальше жить, я тогда ещё не был женат, у меня не было детей, поэтому я пережил всё легко.
Вообще, это увольнение определило мою дальнейшую судьбу. То есть ФСБ, она как бы против себя сработала. Был момент, когда мне всё это надоело, а они прям тут меня разозлили, я уволился и ушёл туда, где нахожусь сейчас. Ну и уже позже через политическую деятельность я и с женой своей Катей познакомился в 2012 году.
— На митинге?
— Нет, на собрании в рамках проекта «Гражданский контроль», организованной «Гражданским союзом» и Олегом Шарипковым. Тогда Катя мне рассказывала, что она сделала наклейки для проекта Навального «РосЯма». Ничего себе, подумал я, какая деятельная. Мы стали общаться, и я понял, что люблю её. И наши взгляды на жизнь оказались одинаковыми. В общем, я считаю, что мне повезло в этом смысле.
ЛЮДЯМ НУЖНА АЛЬТЕРНАТИВА
— Ты, насколько я знаю, сейчас ещё и ТСЖ руководишь?
— Да, уже 5 лет. Создал его, кстати, в тот самый период, пока был безработным. И это ценнейший опыт. Я стал понимать, что людям нужно, и чего они от меня ждут.
— У меня подруга сейчас ведёт борьбу со старшим по дому, на которого пали подозрения в расхитительстве общедомовых средств. Так вот, я смотрю на её дом, как на Россию в миниатюре: все вроде как поддерживают мою подругу, давай, говорят, смелей, а как до дела, помочь там со сметой или с документами, то даже те, кто работает в этой сфере, умывают руки.
— Аналогия с домом очень правильная. На меня поначалу соседи смотрели с подозрением: а чего это он за такую маленькую зарплату да так бегает? А чего ему на самом деле надо? Дому 25 лет, в подвале лужи, комары, но люди-то особо и не хотели шевелиться, думая: ну а что ты сделаешь? Была управляйка — ничего не делала, создадим ТСЖ — будет то же самое, председатель будет воровать и так далее. Пока я им не показал альтернативу, они так и думали. Теперь они знают, что может быть по-другому. К сожалению, люди в нашей стране не видят альтернативы Путину и его режиму. Любые попытки её предоставить зачищаются. Мы пытаемся пробиться, достучаться, но думаю, что тоже пока не являемся в глазах людей достаточно серьёзным вариантом на замену. В будущем, возможно, что-то получится. Будет шанс — докажем, как в ТСЖ.
АНТИДОТ ОТ ПРОПАГАНДЫ
— В 2012 я была в Брюсселе, и мой тамошний друг меня спросил, кто такой Навальный. Я абсолютно на тот момент искренне ответила: надеюсь, что это будущий президент России. А потом эти двое (Путин и Медведев) махнулись местами… Как описала то состояние, в котором оказались многие «болотновцы», моя подруга, «было то чувство, будто ты призналась кому-то в любви, а он посмеялся — мол, да ты что, перестань, ничего ж не было, - и сделал это при всех». Протест слился, а с ним и активность Навального…
— Ну, это, наверное, какое-то личное ощущение, потому что Алексей тогда был активен, мы регистрировали партию. Там достаточно активная деятельность велась, просто она была не такая медийно-интересная. Да, со временем тот протест угас, но виноват ли в этом Навальный? Невозможно собрать митинг, если у людей нет потребности.
— У тебя у самого не было сомнений вроде тех, что Навальный на самом деле «проект Кремля»?
— Эту мысль вкидывают постоянно, это часть пропаганды. Причём они ведь вкидывают часто разнонаправленные версии: «Навальный — проект Кремля» и одновременно «Навальный — иностранный агент, который против интересов России работает на Госдеп». «Он слил протест» и одновременно «он вывел людей под дубинки». Это вроде противоречит одно другому, но вкидывается одновременно. И части людей приятно одному верить, а другой — другому. Так это всё и работает.
— А есть какой-то антидот от этой токсичной для нашего мозга информации?
— Критическое мышление, логика. Не думаю, что этому можно специально научиться. Я теоретически допускаю, что могу ошибаться, и Алексей Навальный действительно проект Кремля, но она настолько же теоретическая, как и версия о том, что Навальный — гуманоид с другой планеты.
— (Смеюсь) Может, вынесем в заголовок?
— Я, как человек с научным складом ума и не религиозный, допускаю, что и такое может быть. И учёные вам скажут, что такое возможно, но это настолько малая вероятность, что опираться на неё в выстраивании своих действий неправильно. Я понимаю также, что Навальный — человек. Он тоже может ошибаться: планировали одно, получилось другое. Но я не вижу таких вещей, которые бы заставляли меня усомниться в искренности его позиции или говорили бы, что он работает на другую сторону, против демократических изменений. Будь он проектом Кремля, действовал бы по-другому.
— Я удивлена уже тому, что руководитель штаба может сказать в публичном интервью о своём работодателе, что тот иногда допускает ошибки. Не могу представить, что услышала бы такое от члена КПРФ в отношении Зюганова, например, или от «сокола Жириновского»… А если бы и услышала, то они попросили бы это в интервью не вставлять.
— Позиция «он мой вождь» это не про политику. На любое предприятие приди, и сотрудники скажут, что у нас самый лучший босс. Это, скорее, про карьеризм.
— А ты не карьерист?
— Нет, я не мечтаю, что меня повысят до заместителя Навального (смеётся).
— А что тобой движет? Чего ты хочешь от своей деятельности?
— А вот это, наверное, самый сложный вопрос. Мною движет нелюбовь к лицемерию. Душа не приемлет того, что происходит вокруг: когда в наглую воруют, врут так, что испытываешь испанский стыд. Ну и упёртость движет: на меня давят, а я назло.
Продолжение следует…
*Является структурным подразделением ФБК — НКО, включенной в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента; обе организации являются экстремистскими и запрещены на территории России.