Зэев Фрайман: «Либо ты успеваешь за жизнью, либо жизнь уходит вперед без тебя»
О проектах в старших классах
— Около 15 лет назад израильские университеты и Министерство обороны заявили школам: «Нам нужны специалисты по компьютерным войнам». Cyber, как теперь это называется. Или, по-интеллигентному, защита хранения и передачи информации. «Мы не можем позволить себе сначала брать ребят в армию, а потом их учить».
В десятом классе у нас дети выбирают предметы, которые пойдут в аттестат зрелости (у нас их пять обязательных и несколько на выбор ученика). И вот, некоторые дети уже сдают проекты по Cyber на аттестат. Уровень проектов — операционная система. Типа Linux. И она работающая.
Или приложения для Android, например. То есть школьник не рассказывает, как это должно действовать. Принеси, чтоб это работало! Не работает — оценка положительной быть не может.
— И чтоб это полезно было в жизни?
— Забавная штука: дети сами выбирают то, что полезно. Над проектом им работать год. Если это будет не нужно, не интересно, они сами не смогут год с этим возиться.
Одна девочка у меня написала «электронный дневник визажистки». Один ученик — «расписание уроков». Другой — «контрольные для детей-аутистов» — через дорогу от нас находится школа для «особенных» детей. Подгонять никого не приходится, у каждого совершенно реальные идеи.
Про разгильдяев
— Почему такого отношения у школьников к своим предметам нет в российских школах? Неужели у нас зашкаливающий процент лентяев и оболтусов?
— Если бы я мог объяснить, я был бы министром образования… Я могу говорить за свой предмет, компьютерные науки. У нас есть очень мощный фактор, повышающий желание учиться — армия, куда идут и мальчики, и девочки.
Например, после учебы у меня из сорока выпускников 10-15 уходят служить в компьютерные части.
Это престижно и дает перспективы на будущее, потому что уже за несколько месяцев до «дембеля» за IT-шниками выстраиваются работодатели. Кого-то зовут на собеседование в Intel, кого-то в McAfee. Служащим в таких частях государство зачастую оплачивает обучение на бакалавриате. Есть стимул поработать в школе как следует.
И еще, к вопросу о разгильдяях. В Израиле аттестат зрелости получает примерно пятьдесят процентов выпускников. Причем, считается, что это очень даже приличный показатель. Не бывает такого, что «Мариванна, что ж вы Иванову двойку поставили? Три надо! Не позорьте уж школу!»
Потому что важно не то, сколько человек получили аттестат зрелости. Гораздо важнее другой показатель. Почти все экзамены у нас письменные, они проверяются независимыми экспертами. Если годовые оценки, которые поставил учитель, сильно расходятся (в любую сторону!) с оценками на экзаменах (а у нас 100-балльная система), то тогда-то и следуют санкции, а оценки аннулируются.
Кроме того, интерес учителя в том, чтобы его предмет выбирали в качестве профильного, идущего в аттестат. Никто не может заставить школьника выбрать тот или иной предмет. И если один год, второй год твой предмет никто не выбирает, то тебе просто скажут: «Извини, чувак, ты плохо работаешь, мы с тобой расстаемся. Твой предмет никто не хочет учить».
— То есть, закон позволяет увольнять учителя за невостребованностью?
— Да, конечно! Нет учеников ─ школа подаёт соответствующий документ в министерство образования: учитель, похоже, работает не очень… да неважно даже, по какой причине ─ просто, нет учеников! Все!
Еще один стимул для учеников ─ то, что университеты сами определяют систему набора проходных баллов для поступления. И за хорошие оценки в школе могут начисляться дополнительные баллы. Поэтому увещевания в духе «что ж ты, Иванов (ну, или Рабинович), плохо учишься?» у нас отсутствуют в принципе.
Логика другая: «Что ж ты выбрал компьютеры, если ты сам их не учишь? Не получишь же аттестат зрелости!» И что? Один не получил, другой не получил — а следующие ребята уже задумываются. Кстати, я как учитель имею право не принять ученика на свой предмет. Если он плохо учился по профильным предметам до этого, я могу сказать, что не возьму его.
Про ВКБ
— Когда умер Василий Кузьмич, комментарии были разные. Но я в своем узком специалитете запомнил его с одной стороны: все, что он видел лучшее у нас в Израиле, он старался привнести в Пензенскую область.
После моего первого визита в Пензу (2010 год) прошло три дня, как я вернулся домой, и у меня раздается звонок: «Господина Фраймана можно услышать?». Ну, это я, говорю. «Я Вас переключаю!» И слышу голос: «Я тебя Володей звать буду!» Я сразу понял, что к чему: «Да, — говорю, — Василий Кузьмич, слушаю?». «Вот вы у меня из области все учителя, врачи-евреи уехали. Давайте-ка помогите родине!»
Тогда человек двести прошли через наши курсы. Судя по отчетам, школ пятьдесят до сих пор продолжают заниматься по тем наработкам, которые мы тогда привезли. Коллеги рассказывают, что не меньше двадцати школ. Ну, дай бог!
Еще тогда я сказал, что это хорошо, сейчас за это взяться — не растеряйте года через три!
Теперь есть те, кто реально тянет наши наработки. Марат Тенишев из Махалино тянет. В Бессоновке прекрасная учительница Атаманова Татьяна Ивановна. И это очень здорово, что наше дело продолжается. Плохо, что мало продолжателей. Потому что мало построить Сколково. Надо воспитать тех, кто будет там работать. Не индусов, не израильтян — своих надо выращивать.
Про самое главное
— Главное отличие российской системы образования от израильской в том, что она — сама по себе. Никакого влияния на неё нет ни у промышленности, ни у вузов, ни у армии. Еще помню при Копёшкиной Светлане Константиновне мы спорили с учителями, зачем нужна в школе Java. Гениальный был ответ: у нас без нее все ученики сдают на «пять». Когда школа сама по себе — это погано.
И авторитет предмета падает, и интерес к нему падает. Понятно, что любому учителю проще преподавать без изменений то, что он выучил тридцать лет назад. Не бывает так в современном мире. Либо ты успеваешь за жизнью, либо жизнь уходит вперед без тебя.