Антитеррористическая комиссия — работы всегда много
На днях в Правительстве Пензенской области прошло заседание Антитеррористической комиссии, на котором представители министерств и силовых ведомств поднимали 7 вопросов. Каких — кроме одного, первого, неведомо, потому как журналистов пустили, как водится, лишь на начало, когда обсуждали антитеррористическую и противопожарную подготовку образовательных организаций к новому учебному году. Услышанный диалог между собравшимися натолкнул на некоторые мысли.
О чём говорили
Докладчиком был министр образования Пензенской области Александр Воронков. Он ретиво сообщил сразу о многом:
о том, проверялось 605 организаций, из них столько-то — профессиональных, столько-то — общеобразовательных, столько-то — дошкольных (какие были выявлены недочёты или всё прошло идеально?),
о том, что на антитеррористическую безопасность из областного и муниципальных бюджетов было выделено больше 38 миллионов рублей, на противопожарную — больше 53 миллионов (много это или мало и на что именно были потрачены деньги?),
о том, что министерство всем руководителям отделов и управлений образования и руководителям самих образовательных учреждений направило инструктивное письмо о необходимости принятия дополнительных мер для обеспечения антитеррористической безопасности в преддверии Дня знаний и о пресечении возможных экстремистских проявлений (в чём эти меры должны выражаться и что подразумевается под экстремистскими проявлениями?).
Но рассказать обо всём, о чём планировал, Александр Воронков не успел. Посреди доклада его перебил губернатор и попросил конкретики. Например, ему, главе региона, известно, что на этапе подготовительных работ в некоторых школах были недостатки по ограждению территории и видеонаблюдению — исправлены ли они? Ответом было: исправляются. Информацией о том, сколько камер и где было установлено, министр не владел. К нему были ещё вопросы со стороны вневедомственной охраны — эта структура обеспечивает безопасность примерно лишь на половине от всех школ и детсадов — и со стороны прокуратуры — надзорный орган имеет цифры, немного отличающиеся от озвученных в докладе.
Сошлись на том, что охраняемые ЧОПами и просто физическими лицами объекты возьмут под особый контроль, а цифры уточнят и нестыковки устранят. Так плавно перешли к остальным вопросам.
Возможно, уже потом члены Антитеррористической комиссии и были более конкретными в своих высказываниях, но заседание продолжилось в закрытом режиме. А журналистам, которых попросили выйти, хватило и темы подготовки к 1 сентября, чтобы обменяться репликами и соображениями со своей стороны, с точки зрения неспециалистов.
Обобщая
Ещё в начале встречи председатель комиссии обозначил важность темы «антитеррор — школа». Любой, у кого есть глаза, уши и память, вспомнит бесланскую трагедию. Вспомнил и губернатор о 342 её жертвах, из которых 186 — дети (в википедии общее число погибших — 333). И добавил: «Мы с вами видим и понимаем, что может произойти, если ситуацию будем недооценивать». Тезис, с которым трудно не согласиться. Как и трудно отрицать то, что пензенская Антитеррористическая комиссия работает. Регулярные заседания — тому подтверждение. Кроме этого, на ум приходят и антитеррористические меры, видные невооружённым глазом.
1. Когда этой весной власти собирали митинг памяти жертв взрыва в питерском метро, площадь Ленина полицейские оцепили по всему периметру и, несмотря на большое количество пришедших, досматривали каждого — чем не серьёзнейшее отношение к безопасности? Однако смущает пара моментов. Во-первых, под вопросом логичность самих антитеррористических митингов, прокатившихся по России. Многие скептики тогда высказывались, что бороться с террором, скапливая в одном месте тысячи людей (в Пензе 8 апреля собралось от 3 до 5 тысяч человек) — как минимум, странно. Во-вторых, в организации именно пензенского митинга бросалась в глаза, по крайней мере, одна прореха.
Людская масса была сконцентрирована как раз под окнами торгово-развлекательного комплекса, стоящего напротив дома Правительства. Если бы нужно было злоумышленнику, он мог спокойно проникнуть на второй этаж, сесть за столиком с чашкой кофе или чая у окна и в нужный момент бросить, разбив или открыв его, взрывное устройство прямо в гущу толпы.
2. 5 лет назад на территории городского автовокзала установили забор, чем перекрыли выход на перрон всем, у кого нет билета. Причиной этого новодела тогда называли, опять же, необходимость обеспечения безопасности. То есть все безбилетники автоматически попадали в категорию неблагонадёжных, потенциально представляющих угрозу людей. Но сложно ли террористу будет купить самый дешёвый билет, чтобы попасть на перрон? Да и это делать не обязательно — достаточно зайти внутрь вокзала, там тоже постоянно сконцентрировано немало народу. Сумки охранники всё равно не проверяют. А вот неудобства забор создаёт на протяжении всех этих лет. Так, встречающий нести ручную кладь приезжающему поможет не сразу.
3. После теракта в Домодедово везде, на входах в авто-, железнодорожные станции и аэропорты, стали массово устанавливать стационарные металлодетекторы. И наверняка потом в документах отчитывались об этом как о тех самых антитеррористических мерах. Только как на самом деле протекает дежурство возле этих устройств, наверное, знают все: детекторы пищат, полицейские не реагируют. Разве что только человек с шатающейся походкой привлечёт их внимание.
В истории Пензы не было терактов. И, слава Богу. Но потому ли, что система выстроена так идеально? Или потому, что террористы к ней не прицеливались? Кто не думал, что в нашей полосе не может быть ничего такого? Но это-то и есть самообман. Ведь в не таком уж далёком для нас Волгограде звучали взрывы и в автобусе, и на вокзале. Именно поэтому все объединённые под общим крылом Антитеррористической комиссии службы должны работать, защищать жителей. Только всё-таки не городя заборы, а как-то по-другому. Например, используя современные средства фото- и видеофиксации. Но не для галочки, а в реальном времени. Источник фото: www.pnzreg.ru/main_news/2017/08/23/17452963