«Золушка» Массне:  второй тапок — у любимого. Иди и забери
Татьяна Мажарова
Татьяна Мажарова
Татьяна Мажарова — «культурное сердце» портала «Пенза-Онлайн» разместила в Фейсбуке интересный пост, который мы хотели бы предложить вниманию читателям нашего ресурса.

1.jpg

Уже на позапрошлой неделе ходили на трансляцию Metropolitan Opera «Золушки» Массне. Как я уже говорила, французская опера у меня по приоритетам — когда другой нет, но тот вечер тем не менее выдался на редкость заводной.

Само по себе произведение очень динамичное — по музыке, по настроениям — с первых тактов и до последних. Мы как-то привыкли, что Золушка — это кротость и труд, мачеха — грымза, сестры — уродины, папа — вечно шляющийся по лесам «добрый человек». А в опере несколько другая сказка получилась — психологическая, а не только романтическая.

Переоценка некоторых смыслов началась аккурат с папы. Папа этот — землевладелец, который неплохо в общем жил и собирал с дочерью ромашки в лугах, пока черт его не дёрнул жениться на графине. И вот он все солирует в начале о том, что вот-вот станет настоящим мужиком и стукнет кулаком по столу. Надо сказать, папу пел француз — Лоран Наури и пел он, знаете, в мюзикловой манере — артистично, но особо не напрягаясь именно в плане голоса. Я приготовилась к худшему, заподозрив произведение в чрезмерной лёгкости.

Но тут на сцене появилась графиня-мачеха — дико карикатурная на вид, дважды карикатурная даже ( как мачеха и как каноническая оперная дива— гротескно больших размеров) ( Стефани Блайт), и как она запела!!!

Да, опера Массне — легкая, но именно к восприятию, а не по партиям, надо быть большими мастерицами ( Золушка - пир сопрано ), чтобы петь партии из нее. Очаровательная музыка! Фишка мачехи в этой версии — в ее пышной родословной и в том, что она учит дочерей грации, элегантности и вообще настраивает их на то, что все должны пасть к их ногам — никакого желание пристроить их абы как нет — только принц. А если и нет, то не очень-то и хотелось. Да и дочери были не такие уж страшные, только со вкусом проблемы.

Золушка появилась попозже — и наконец меня удалось шокировать. Джойс ДиДонато дашь все ее 49 лет. И не забудем гренадерское телосложение певицы. Да, она отлично поёт, да, эту партию исполняет уже больше 20 лет, но современный музыкальный театр нас как-то уже приучил, что молодая все-таки должна быть молода. Хорошо такую Золушку слушать с галёрки и не очень - с крупным планом на экране.

Несколько дерганая фея (Кэйтлин Ким) появляется вовремя и даёт Золушке возможность заценить бал в симпатичном платье цвета сливок с пепельным подолом. То есть люксовая такая зола. А остальные гостьи все как одна приходят в красных нарядах — один ужаснее другого, постановщик Лоран Белье (он же художник по костюмам) признается, что стремился изобразить жертв моды. Получилось: действительно, жертвы.

Ну а принц... Принц такой весь мечтательный и одинокий, но его поет (отлично поет) опять же женщина, и опять же ей полтос (Элис Кут). Вообще, принц-сопрано — фишка этой оперы. Когда они поют дуэтом, то можно даже не трудиться понять, кто что стремится донести — они сливаются и по голосам и по смыслам. Наверное — это и есть главная задумка композитора, призванная продемонстрировать настоящую любовь.- взаимопроникновение, слияние.

Рассказывать все не стоит, но отмечу что в опере есть интересный поворот: Золушка в какой-то момент не понимает, было все на самом деле или является плодом воображения и чуть ли не счеты с жизнью хочет свести на волне "а вдруг не было". Этот ход в сюжете вообще дорогого стоит с экзистенциальной точки зрения, сказка получает сноску «для взрослых».

Оформление сцены в виде страниц книги — оммаж Пелье книге сказок из детства. Красный цвет переплета довлеет во всем — наряды многочисленных потенциальных невест, королевский дворец, габаритная мачеха.

Интересно, что я ( скорее любитель красочности, чем нет) отмечу, что лучшие музыкальные моменты постановки для меня — неяркие, на фоне крыш или зажженных ламп, когда герои пели свои лирические арии.

2.jpg

На развлекательных моментах (а опера очень смешная), а особенно из-за привыкания к облику парочки главных героев я (сознаюсь) от музыки как-то отвлекалась. Очень понравились размноженные Золушки и Принцы — именно они выступили в роли сказочных существ, поспособствовавших попаданию на бал или ночным воображаемым встречам влюбленных. Такие, знаете, скрытые резервы самих себя в действии — очень круто.

Теперь мне версия сказки от Мет видится следующим образом: Золушка — старшая сестра для мачехиных детей, несколько перезрелая, очень деревенская и подзаброшеная усадебным барином-папенькой еще до его женитьбы. Эта Золушка словно бы приняла свое положение вполне нормально, ибо сестры — городские аристократки, а она - дитя природы. Ни в каком труде в течении постановки уличена, кстати, не была ( у родителей целый камерный хор прислуги). Она лишь печально шарится по углам поместья, думает о бале и нарядах, в иное время — о сборе всяческих цветов и прогулках, о ярких христианских праздниках — да обо всем на свете. Ей хочется мечтать — вот она и мечтает.

И, если отвлечься от наших с вами стереотипов о сказке, то почему нет? Почему и принц не мог перезреть? Почему в силу своей привередливости и мечтательности ему за долгие годы не заработать гормональный дисбаланс, не раздаться в талии и в заду?

Часики на балу затикали для обоих (обеих). Внезапная встреча родственной души наконец больно щиплет возрастные тела и души, но привычка к эскапизму все-таки заставляет бежать, теряя тапки (в прямом смысле этого выражения). Знатно помучившись по одиночке, герои обращаются к крышующей (опять же в прямом смысле этого слова) фее, которая при последнем своем появлении на сцене венчает стопку гигантских книг (книги ведь тоже очень часто — символ побега в другой мир), чем усиливают тоску.

И лишь обыденный крик глашатая толкает к действиям: значит — не приснилось, значит второй тапок — у любимого. Иди и забери.

Похожие статьи