От проектора до «Глобуса»: три выдумки Владимира Бобикова
«Лопни, а докажи!»
В 1976 году в кабинет к Михаилу Яковлеву — секретарю комитета комсомола — постучался высокий сухощавый человек в очках и с явственно наметившейся лысиной. Представился Владимиром Бобиковым и коротко изложил идею: накануне Олимпиады-80 проехать на велосипеде от Пензы до Москвы. За несколько лет до этого Бобиков перенес инфаркт, так что эта поездка, по его задумке, должна была стать наглядным доказательством того, что человеку все под силу.
— Правда, ему для этого требовался хороший велосипед, медик и машина сопровождения, — смеясь, вспоминает Михаил Васильевич. — Разумеется, ни у заводского врача, ни тем более у директора эта идея, мягко говоря, поддержки не получила. Директор так вообще высказался в таком духе: «Гони его в шею! У него еще и не такие идеи бывают».
Вечный генератор идей, человек редкой настырности и упорства — именно таким он запомнился и друзьям и коллегам. Про него говорили: «Выгонишь в дверь — залезет в окно». А он, по словам одного из ближайших коллег и соратников, Александра Лобанкина, так напутствовал младших товарищей: «Если ты прав — лопни, а докажи!».
В 1953 году Бобиков окончил МАТИ — московский авиационно-технологический институт. Будущему изобретателю предлагали остаться в Москве, но он рассудил так: где родился, там должен и пригодиться. И вернулся в Пензу.
Скучать без дела долго не пришлось. В том же 53-м году Бобиков поступил на завод «Электроавтомат». Боевым крещением — серьезной проверкой знаний и навыков — для молодого инженера стало участие в сборке первого в СССР авиатренажера. По современным меркам был он, конечно, довольно неказистым. Крен и тангаж (то есть, наклоны вправо-влево и вперед-назад) в нем, например, имитировались при помощи воздушных мешков, заложенных под крыльями и хвостом.
Насосы закачивали в мешки воздух, и условный самолет выполнял условный маневр. Но именно благодаря этой примитивной модели Пенза оказалась вписана в историю российской авиации. А герой нашего рассказа, получается, был в команде тех, кто после войны поставил город, а за ним и всю страну — на крыло.
Киностудия в будке
За время работы на заводе Бобиков в силу неугомонного характера успел сменить несколько должностей. Начав простым инженером, вскоре он стал начальником цеха, оттуда перешел в бригаду надежности, а закончил карьеру в отделе научно-технической информации, подготавливая материалы для выставок и конференций. Работал много, работал с удовольствием и даже получил звание «Почетный изобретатель СССР». За то, что усовершенствовал исполнительный механизм, который выпускался на заводе для хозяйственных нужд. Предложил вместо дорогой смазки использовать дешевую и сэкономил производствам по всей стране огромные деньги.
Но все это было немного не то. Дело, конечно, любимое, интересное, но не то. Коллеги вспоминают: больше всего Бобикову хотелось оставить свой след в истории. Сделать так, чтобы о нем знали и говорили. И такая возможность ему вскоре представилась.
В начале семидесятых политсеть поручила Бобикову, как инженеру и пропагандисту, придумать оформление для глухой заводской стены, на которую выходил фасад дома культуры «Южный». Перебрав с десяток вариантов: мозаика, панно, плакат, изобретатель отбросил их все как банальные и скучные. И придумал-таки оригинальное решение: оборудовал в старой будке КПП напротив стены настоящую киностудию. Выписал с завода проектор, приладил к нему дополнительные линзы, приспособил реле, моторчик, чтобы автоматически менять слайды. И каждый день с наступлением вечера скучная белая стена превращалась в экран, на котором демонстрировались красочные политические агитки и лозунги «Слава КПСС!».
Замершее время
Второй выдумкой Бобикова стали огромные часы: тоже не заводской стене, но уже на другой, выходящей на улицу Баумана.
— Когда корпус только построили в 1974 году, — рассказывает Валерий Ипатов, бывший сотрудник завода и мастер, до недавнего времени ухаживавший за уникальным механизмом. — Встал вопрос о том, что делать со стеной. И Владимир Андреевич — он же голова был — предложил установить часы.
Работа под началом изобретателя велась в плановом порядке. В одном корпусе изготовили циферблат, в другом стрелки, в третьем реле времени. Конструкция вышла внушительная. Достаточно сказать, что суммарная длина стрелок у бобиковских часов — десять метров с небольшим. А у кремлевских курантов — чуть больше шести.
А вот механизм у часов крохотный: он целиком помещается в маленькой каморке позади циферблата и состоит из мотора, редуктора и шестеренки, передающей вращение на стрелочный вал. Когда-то часы еще и звучали: каждый час били, каждые полчаса наигрывали колокольный перезвон. Когда завода не стало, и на освободившиеся пощади пришли новые хозяева, о часах все на время забыли. А они сначала перестали звучать, а потом, когда на покой ушел Ипатов, окончательно встали. Новый собственник когда-то собирался их реконструировать, но дальше разговоров дело не продвинулось.
Куда уходят мечты
Ну а последней выдумкой — назовем это так — стал «Глобус». Тот самый, который стоит на площади Дружбы.
К началу двухтысячных «Глобус», всеми забытый и брошенный, покрылся пылью и ржавчиной. Внутри и вокруг него царил полный разгром, да к тому же кто-то отодрал от металлического кольца, опоясывающего монумент, алюминиевые буквы, слагавшие девиз «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Из-за всего этого «Глобус» смотрелся бедно, жалко, а в народе даже обзавелся кличкой «чупа-чупс».
— Бобиков пошел к тогдашнему мэру города, Александру Серафимовичу Калашникову, — вспоминает Михаил Яковлев. — Предложил реконструировать монумент. Тот дал добро. Собралась инициативная группа из пяти человек, в состав которой, кстати, вошел и я, и работа закипела.
«Глобус» приводили в божеский вид при помощи старых запасов и инженерной смекалки. Заменили истершиеся подшипники, поставили динамики от авиатренажера, новый мотор. Город не заплатил за новые детали ни копейки — все, что было нужно, отыскалось в запасах самого Бобикова.
— Потом настал черед покраски, — продолжает Михаил Васильевич. — Мы одолжили у одной строительной компании леса, зачистили ржавчину, сделали пульверизатор из шланга с компрессором. Правда, город нам выделил деньги на краску — обычную такую, серую, которой автомобили красят.
Вскоре после этого из ветеранов завода «Электроавтомат» образовалась общественная организация «Памятники истории, культуры и техники». 16 лет ее участники присматривали за обновленным «Глобусом» — ухаживали, чинили. А сам Бобиков, возглавивший «Памятники», в награду за реконструкцию монумента получил почетный знак «Признание города Пензы».
Минули годы. Герой нашего рассказа постарел, занемог и в 2010-м тихо ушел. Спустя шесть лет остановился «Глобус» — деньги, которые раньше шли на его обслуживание, решили перебросить на содержание городских фонтанов. А уже в начале года нынешнего не стало и «Памятников».
И не осталось ни улицы Бобикова, ни площади, ни сквера. И газеты о нем почти не вспоминают. И тех, кто знал неугомонного изобретателя, становится все меньше. Но жив еще «Глобус», живы часы на стене завода. Жив символический памятник в аэропорту. И пока эти немые хранители времени живы — имя Бобикова тоже будет жить. Источник фото: Фото из архива Михаила Яковлева