«Наш класс» в постановке «Театра на обочине»: недирективные уроки истории
Татьяна Мажарова
Татьяна Мажарова
О материале пьесы Тадеуша Слободзянека «Одноклассники. История в XIV уроках» любители театрального искусства в нашем городе говорили с тех самых времен, когда в «Театре на Обочине» прошла первая читка. На повторной читке, имевшей место во время дней современной драматургии в Пензенском драмтеатре в марте этого года, театральный критик, замглавного редактора журнала «Вопросы театра» Александр Вислов поддержал актеров и высказал мнение, что надо непременно ставить пьесу.



Почти полгода велись сложные переговоры с автором по поводу прав (закончившиеся успешно), а позже «Театр на Обочине» выиграл грант Союза театральных деятелей РФ именно на эту постановку: судьба была явно на стороне того, чтобы все получилось.

Пьеса страшная, в ней затронуты непростые темы: смена политических режимов, ксенофобия, война, имевший место быть позорный исторический факт по уничтожению евреев в небольшом польском городке, подлые убийства и предательства. Но есть и другие темы.

Одноклассники. Для кого-то это слово — символ некоего братства, есть люди, с удовольствием встречающиеся вместе по разным поводам после того, как заканчивают школу. Другим абсолютно неинтересно видеть тех, с кем 11 лет ежедневно находился вместе не по своей воле еще и в дальнейшем, закончили школу — разбежались.
Но один из корней этого слова — «одно-», вроде как к чему-то обязывает, к некоему единению. А если при этом ты живешь в маленьком городке или селе, ты еще и односельчанин, земляк, множество даже чисто семантических соображений делают тебя частью единого целого.

Однако уже в прошлом веке личный интерес стал преобладать над коллективным, а какое-либо единство стало трещать по швам, к тому же умело инициируемый абсолютно любой властью поиск «виноватых» в нестабильной жизни целых стран и народов дает свои плоды. Мы плохо живем, потому что среди нас богатые или бедные, белые или красные — можно подставить любую социальную группу, продумать соответствующую риторику — и решение есть! Надо очистить общество от данной группы людей, устроить громкие жертвоприношения — вот и заживем! Ненависть — зверь сильный, но в его пасть нужно постоянно подбрасывать свежее мясо, поэтому начинается поиск новых жертв, иначе алчность, агрессия, злоба опустошают, выжигают и перестают давать хоть какой-то эффект. Но подпадающие под ту или иную категорию виноватых могут оказаться в числе наших соседей, друзей, одноклассников, земляков, в общем — рядом, как мы поведем себя в таких случаях?

Бесконечной историей о том, как ненависть порождает ненависть, а насилие порождает насилие стала лично для меня пьеса Тадеуша Слободзянека, которая в постановке «Театра на обочине» получила название «Наш класс». В авторском названии скрыты и горечь, и боль, и злая ирония: герои пьесы по ходу сюжета вспоминают о своем «единстве» чаще всего тогда, когда им страшно, когда они растеряны или если это выгодно. «Мы же одноклассники!» звучит, если требуется помощь, если хочется, чтобы нанесенный тобою же ущерб был забыт, если хочешь свою мерзость замаскировать под великодушие.

Немаловажным фактом является то, что написал пьесу поляк. Польша —многострадальная страна, в истории которой было немало трагедий, вследствие чего сформировался некий образ истинного поляка — патриота и мученика, который сам по себе безгрешен и чист. Переложенная на внешние обстоятельства ответственность тоже даёт своего рода перекосы: национальная гордость становится болезненной, а элементарное присутствие среди любого народа как славных людей, так и подонков как-то уходит на второй план. Слободзянек рискнул напомнить об этом.

Структурно пьеса построена таким образом, что этапные события в жизни десятерых одноклассников разбиты на четырнадцать «уроков». Действие пьесы начинается в конце 20-х годов, и судьбы всех героев прослеживаются вплоть до конца прошлого столетия.

Первые «уроки» весьма схематичны: сначала даже испытываешь к пьесе какую-то неприязнь, думаешь, что сейчас тебе под видом этих песенок и склонений по падежам начнут преподносить некое «новое видение прошлого», но потом становится ясно, что это сродни психотерапии, что события раскручиваются по очень верному сценарию. Ведь детство мало кто помнит досконально, в сознании удерживаются лишь отдельные фрагменты — какая-то простая песенка или считалка, стишок или игра, вспомнишь, как понравившаяся девочка нашла в своем портфеле вырезанное тобой сердечко из бумаги. Это куда как честнее, чем вкладывать в уста героев долгие диалоги и не творить альтернативную историю без документальной основы, а схватить лишь образ.

Время идет: ого, а вот и в первый раз польский паренек рассказал придуманное в народе новое четверостишье к патриотическому стихотворению, в котором ставится оскорбительный акцент на слове «жиды». Смотрите-ка, дальше евреев просят пересесть на задние парты, затем недалек час, когда подросшие католики забивают до смерти еврейского парня за симпатию к коммунистам, потом евреев заставляют вычищать зубными щетками землю, «оскверненную» ими, а после случается чудовищный акт: всех евреев сгоняют в овин и поджигают.

Документов, надо понимать, в распоряжении автора все больше, ибо появляются такие эпизоды, которые просто невозможно придумать, да и незачем: эти поступки чудовищны, но, увы, свойственны темной природе человека. И в то же время эти факты переданы очень выразительно именно в художественном плане.

С каждым уроком все четче видны характеры действующих лиц, и все ближе они к нам по времени, в чем-то мы уже пересеклись и, как нам кажется, должен настать момент истины, но вот и главный сюрприз: момента истины похоже что нет.

Кто-то из персонажей гибнет молодым, у иных жизнь оказывается настолько долгой, что даже удивляешься. Бессмысленные смерти, но и какие-то не отягощенные чувством вины жизни главных подонков предстают перед зрителем. С самими собой все более-менее договорились, все спят достаточно спокойно, раскаянием как-то и не веет, разве что запах паленого заставляет находить новые способы извернуться, солгать, чтобы выйти сухими из воды.

Да, палачи периодически вспоминают своих жертв, а люди просто не решившиеся на поступок, мрачно рассуждают о том, что было бы, поведи они себя по-другому, но в общем и целом больше всего заботит всех собственная жизнь. Для многих персонажей пьесы все прожитое уроками не стало, все уроки предназначены для нас, зрителей. Причем выводы по переданному материалу тоже могут быть разные.

Одна из главных удач постановки — это постоянное присутствие в сценическом пространстве всех десятерых. Один из ребят покинул родину еще до начала страшных событий, уехал в Америку и периодически пишет одноклассникам, рассказывая о себе и вопрошая о том, как идут их дела. Долгое время его письма остаются без ответа, никто не рискует признаться в происходящем, однако его, Абрама, постоянное присутствие — словно бы нить из прошлого, коллективная память о времени, когда все было иначе.
Погибшие тоже никуда не исчезают — они словно наблюдают за оставшимися, периодически обозначая себя буквально за плечами собственных палачей.

Замечательно и то, что время идет, а герои не меняются чисто внешне. Режиссер решила не добавлять в их облик черты старения, менять костюмы и прочее, подчеркивая таким образом, что все словно бы остановилось на том этапе: у кого-то жизнь прервалась чисто физически, другие утратили шанс измениться, выйти из страшной реальности дней, в которые происходили ключевые события пьесы.


Да и название «Наш класс» более созвучно современности. Наш — это всегда немного ничей. Прозвучит, возможно, дико, но после такой пьесы начинаешь думать, что в текущей разобщенности и акцентах на собственном «я» куда больше честности, а эгоизм и замкнутость ограничивает масштаб возможных предательств. Установка «рассчитывай только на себя» — жесткая, но, кто знает, может растущая мизантропия — защитный фактор и человечество должно переболеть этим, чтобы появились новые гуманитарные силы?

Похожие статьи