Психологический триллер «Сэлфи»: «неговорящее» название
А Минаев опять за своё. Или что-то изменилось? Давайте обратимся к фабуле «Сэлфи».
Харизматичный и модный писатель и телеведущий Владимир Богданов (Константин Хабенский) ходит по кругу: ежедневная рейтинговая передача с горячими темами и актуальными гостями, читатели, обступающие кумира с одними и теми же вопросами на регулярных встречах, ночные загулы в клубах, алкоголь, встречи с женщинами, необходимость следовать расписанию и преданная помощница (Юлия Хлынина), постоянно куда-то его подгоняющая.
В это самое расписание плохо вписываются встречи с дочерью, элементарный сон и возможность протрезветь.
Богданов чувствует, что его творческие возможности все ослабевают: «голосом поколения» его уже назвать сложно, книги становятся все хуже, в телевизионной деятельности тоже все сложнее сохранять быструю реакцию и оставаться интересным, но делать с этим он ничего не хочет.
И тут загадочный звонок по скайпу: неизвестный обещает Богданову экзистенциальную встряску и жизненные уроки.
Экстрим начинается буквально со следующего дня: незнакомец организует ловушки, шокирующие «проверки на вшивость» по всем фронтам богдановской жизни, а вдобавок оказывается его двойником. То есть какое-то время ещё непонятно, существует ли этот двойник или писатель просто допился, однако все пресс-релизы и рекламные ролики фильма заранее подсовывают потенциальному зрителю сюжет с двойниками, поэтому вряд ли сказанное станет спойлером. В любом случае, Богданов подключает лучшего друга Макса (Федор Бондарчук), любовницу-светскую львицу (Северия Янушаускайте) и бывшую жену (Анна Михалкова) к распутыванию ситуации. Но достаточно ли глубоко знают тебя близкие, чтобы заметить подмену?
Сначала о плюсах. С личностью главного героя все более-менее понятно и в его поведении есть угадываемая связка «причина-следствие». Писатель Минаев (в данном фильме выступивший сценаристом) похоже, только и занимается ловлей своих демонов и кого-то подобного себе самому (ну сложно же не заподозрить параллелей с героем) живописать может весьма выпукло.
Богданов в общем и целом не вызывает вопросов, никакого нелогичного поведения у него не наблюдается. Хабенский блестяще справляется с этой ролью, такое впечатление, что она очень гармонично вписалась в целый ряд его предыдущих работ : в Богданове есть что-то и от коллектора Артура, и от Городецкого, и от географа Служкина — все они что-то незаметно для себя растеряли.Интересна роль помощницы Богданова – Жанны, да и вообще все ключевые персонажи фильма весьма неплохи.
Импонирует и то, что Минаев подтрунивает над фигурой современного писателя (то есть и над собой тоже). Все фразы о том, что в наше время книги пишут все, кому не попадя, об уходящей актуальности и попытках выжать из раскрученного бренда все до капли, включённые в эпизоды язвительные вопросы читателей и комментарии ведущих на радио , а также эпизодическая роль самого Минаева ( ходящий по вагонам электричек человек, пытающийся продать свои изданные на собственные средства книги о масонском заговоре) вызывают симпатию.
И в то же время, точь-в-точь как и с героем: попытка жить с поставленным диагнозом в прежнем режиме, образно говоря, без какой-либо терапии.
Весь этот фильм — словно бы попытка показать, что вселенная русского гламура ещё существует, только поверить в это сложно несмотря на работающие на это выразительные средства.
Окружающей действительностью в этом кино даже не пахнет: все происходит в ТВ-студиях, клубах, каких-то немыслимых небоскрёбах, лофтах, галереях, отелях. Разве что упомянутая электричка, да московская обитель зла — Капотня (там квартируется подозрительная помощница Богданова), но и это все в таком комиксовом смысле выведено: узнаваемые символы в нуарном «городе грехов».
Да, кстати, о нуаре. Визуально фильм очень старается быть выдержанным в таком стиле: отсутствие солнечного света, асфальт, неон, стекло, свинцовые облака, тёмные воды и зеленоватый свет на лицах, снятые в абсолютно клиповой стилистике сцены секса (на моей памяти Хабенского в таком объёме на этот счёт вообще впервые эксплуатируют) и рекламного толка съемки стаканов, бутылок и прочей тары для дорогого алкоголя
(культура 90-х явно осталась одной из любимых тем оператора В. Опельянца)
Все происходящее всерьёз воспринимать совсем не получается,финальные монологи о жизни и выборе смотрятся как на корове седло, если смириться с развлекательной выдуманной реальностью картины.
Возможно, сам Минаев тоже ожидает какого-то сказочного вмешательства и шоковой терапии?
Линия двойника кажется самой невменяемой и слабой. Многие возможно отметят, что сюжет о двойниках избит и навяз в зубах, уж сколько можно, но я бы сказала, что налицо именно сказочность и непроработанность: связка Богданов и его двойник мне лично больше напоминает истории о воображаемых друзьях, вернее воображаемых врагах. Такой анти-Карлсон. Кто он и откуда взялся, почему легко открывает все двери и чем в конце концов заработал на все то хитроумное оборудование, которым пользуется для «низведения и курощения» Богданова — остаётся загадкой.
Двойник себя в плане характера никак не проявляет. Не совсем понятно, то ли Хабенский просто-напросто продублировал Богданова и играя двойника просто использует более сердитый взгляд, символизирующий зло, то ли и сценарий, и первоисточник не предполагали ничего кроме «Богданова в квадрате»( книгу Минаева, легшую в основу сценария, не читала)
Но самое странное — это название. Селфи в первую очередь - некий символ нарциссизма, стремление запечатлевать себя в разных местах в ракурсе повыигрышнее, фиксировать какие-то моменты “я был здесь” и на мой взгляд не имеет никакого отношения к ситуации Богданова.
И герой, и автор находятся примерно в той возрастной категории, в которой уже допустимо не совсем быстро реагировать на новые явления, новые слова, но в силу опыта формулировать вопросы и делать выводы словами, свойственными своему поколению, а в идеале и подключиться к мудрости вневременной.
Потому что в ином случае малопонятно, кому адресуется такое кино в принципе. На «Хабенского и Бондарчука» в кино потенциально пойдут все-таки взрослые люди: им для развлечения нужен сюжет постройнее, а для морали — что-то более похожее на жизнь.