«Это такая игра» в Театре на обочине: женский взгляд
Друзья приходили, на лицах появлялись улыбки, за ними следовали неловкие, но трогательные объятья в пуховиках и пальто, которые зачастую не давали театру начаться с вешалки. Сначала обнимемся, потом пойдем в гардероб. Проверяющий билеты парень не прикидывался Цербером, с пониманием пропускал как людей с веером билетов, так и тех, кто пришел раньше своего ответственного за бронь друга, ибо на улице — не месяц май, да и чужие здесь не ходят. В этот вечер актеры «Театра на обочине» играли сценическую импровизацию по пьесам Александра Анашевича «Это такая игра».
И вот в фойе стало совсем тепло. Буквально от всего. Все уже пришли, расслабились и ждут сигнала к началу. Жужжание и гудение зрительского роя (очень бы не помешали, кстати, еще и звуки, которые издают кофейные чашки при соприкосновении с блюдцами или звон ложек, размешивающих сахар) неожиданно разбавляется голосом режиссера Марины Ливинской, взобравшейся на стул и оказавшейся в самой гуще пришедших. Александр Анашевич — современный поэт, в знакомстве с творчеством которого не признался никто из собравшихся, и Марина быстро ликвидировала этот пробел, почитав несколько своих любимых стихов этого автора, которые дали понять, что Анашевич может быть разным, и что его ирония, заложенная в одном стихотворении вызывает более понятный отклик у собравшихся, нежели философия и темная романтика, заложенная в двух других. Хотя вообще сложно представить, что свежепредставленная философия вызывает бурные аплодисменты, ее всегда еще надо переварить.
Зрители пошли в зал, и разрядка, полученная в фойе, стала исчезать. Во-первых, в зале было очень холодно. Рассаживающиеся по рядам напоминали птиц, повезло тем, кто был пусть в небольшой, но стае — можно было попробовать прижаться друг к другу. Недалеко от меня сидела девушка, завернувшаяся в огромный теплый шарф, ей надо было дать приз за актуальность образа пензенского зрителя сезона «осень-зима», причем не только в данном учреждении культуры.
Во-вторых, Ливинская предварила импровизацию очень убедительным, словно не допускающим возражений спичем о том, что эта «еще-не-постановка» — создание очень личное, почти персональное, что сразу несколько человек, которые появились в ее жизни не так давно и привнесли что-то важное, навели ее на эти стихи и пьесы. И поэтому сегодня мы будем смотреть и слушать Анашевича, даже если нам это не понравится. Даже если мы хотим, чтобы нам стало уютно, понятно и тепло, как в фойе.
Организм под названием «Это такая игра» (строчка из стихотворения автора) вмещал в себя сразу две небольшие пьесы: «Попа счастья» и «Лиза танцует».
Первая пьеса была словно бы завязана синей лентой с бантом — все герои были мальчиками, точнее братьями -принцами, они соревновались в мальчиковых номинациях «у кого дальше, у кого больше, кто громче об этом заявит», и не столь важно, что Прекрасной Дамой выступило нечто, названное Попой Счастья. Принцы со свойственной каждому из них экспрессией, либо лукавством, либо простодушием предлагали бросить к ее ногам кто тучные стада, кто свою покорность и услужливость, кто просто возможность поболтать о сокровенном. Турнир очень быстро перестал быть честным, но даже братоубийство и напор выживших дали мечте ускользнуть и не достаться никому.
Провокация Анашевича ставшая, согласно исполненному, и провокацией «Театра на обочине», сработала. Вот как у Винни Пуха: «Воздушным шаром можно кого хочешь утешить», так и тут — много раз сказанное слово «попа» и связанные с этим словом ассоциации могут кого хочешь шокировать. Тем более, что весьма провокационно выглядел актер Глеб Верещагин в роли Попы — классический субтильный женственный фрик, одетый в коллекционное платье из одного пензенского бутика. Который, учитывая обстоятельства, был способен не только шокировать кого-то, но и растрогать, учитывая температуру воздуха в зале. Возможно, все это чересчур. Но автор — мужчина, возможно ему виднее, как попытаться по-новому спеть старые мужские песни о главном.
Ибо в женском образе мышления ему хорошо удалось разобраться. Точнее в женских. Их несколько, и каждому образу было выдано по героине в пьесе « Лиза танцует». Перед зрителями предстали: девушка Катя, которая не видит смысла жизни без присутствия в ней мужчин (очень хочется отметить актрису Екатерину Анохину в этой роли),девушка Марина, которая делает вид, что мужчины ей безразличны и тратит время на рукоделие и сплетни, а сама лишь ждет момента посоревноваться, девочка-подросток Евгения, которую по большей части интересуют конфеты, карманные деньги на помаду и шалости, и девушка Лиза, которая презирает все, кроме творчества. Именно она танцует и танцует в любой непонятной ситуации, в то время как другая бы побежала варить борщ или...ну что там еще предлагают нам картинки из соцсетей.
Над всеми этими девушками есть неопределенного возраста женщина София, и это — самое неприятное в пьесе. Держа всех при себе, не отпуская гулять и регламентируя вообще всю жизнь своих подопечных, эта скучная, иссохшаяся и заигравшаяся в повелительницу особь, дай мне Бог ошибаться, с точки зрения Анашевича вполне может сойти за женскую долю, особенно если предположить на миг, что имя София - говорящее. Ливинская пригласила на эту роль пензенскую поэтессу Софию Амирову. Сложно сказать, как эта героиня должна была выглядеть с точки зрения автора, ведь в конце пьесы мы становимся свидетелями ее чуть ли не Вознесения, «обочинская» София вознеслась до обидного вяло. Автор нагрузил эту ключевую героиню стихами по самые уши, с таким количеством стихов вознестись было сложновато, а пришлось, в результате все живые девочки — падающие в обмороки, острые на язык, украдкой глядящие на мужчин из-за дерева были погребены и раздавлены унылой женской долей. И только Лиза (актриса Яна Соломатина) продолжала танцевать до самого поклона под «Плач Нимфы» Монтеверди.
И уж если речь зашла об оформлении спектакля, то с музыкой у ребят все как всегда в порядке, с костюмами в этот раз — даже более чем в порядке, ибо они были продуманы не только самими «обочинцами», но и стилистом из известного пензенского нишевого бутика, а визуально действо дополняли демонстрировавшиеся на экране картины американского мастера фантастической живописи Майкла Паркеса. И афиша импровизации, кстати, тоже — одна из его картин. Насколько я понимаю, сейчас демонстрация проекций картин стала частью многих не только театральных, но и музыкальных мероприятий, но как мне кажется, всегда стоит дать зрителю рассмотреть их получше, познакомить поближе и не оставлять их в роли исключительно фона или источника света. Они заслуживают большего.