Жизнь без брака. Или «не хочу жениться»

Анна Демина

Институт семьи меняется. Хотим мы это признавать или нет, наравне с высокой статистикой разводов, есть другое явление — пензенцы стали меньше жениться.  Жизнь без семьи — это выбор или сложившаяся неизбежность в условиях жизни нашего региона?

В поисках ответа обратимся сразу к тем, кто живет в одиночку в возрасте за 30 и не разводился, потому, что в брак попросту не вступал. Первое мнение будет от девушки. Ее зовут Динара, она трудится на наемной офисной работе с 9 до 18 по будням, в выходные любит выбраться в кафе с приятелями, много читает и любит джаз:

«Да, я не в браке, и живу одна (в съемной квартире — прим. автора). И я сейчас уже не декларирую, что «хочу замуж». А почему? Если ты можешь прожить один, для того чтобы выходить замуж — должны быть какие-то бонусы. То есть мне в браке должно быть лучше, чем сейчас. Что это может быть? Любовь. Партнер, который будет мне помогать, меня поддерживать. Если он будет зарабатывать больше, чем я, то вообще отлично. Конечно, очень утилитарный подход я озвучиваю, но это же факт. Мой потенциальный супруг — человек моего возраста или чуть старше. Мне 33. К этому времени мужчина свой потенциал, если он есть, как правило уже реализовывает.

На более возвышенном уровне: партнер может мне помочь реализоваться как жене, как матери. Однако моя история в том, что если я внутренне и хочу серьезных отношений, то ничего для этого не делаю. В юности были одни отношения длительные, которые браком не закончились. То есть сначала у меня не было опыта, я не могла понять, с кем из молодых людей можно построить семью. А потом в какой-то момент ощутила, что мне нормально одной. Семья — это желание, но не потребность, которую нужно срочно удовлетворить. Все остальные сферы жизни у меня реализованы — я нормально зарабатываю, у меня есть друзья, хобби. 

И ход мыслей неженатого мужчины того же возраста и социального положения. Александр: «Для того чтобы сделать девушке предложение, важны сильные чувства. Не просто физическое влечение, а нечто большее — влюбленность или любовь. Если влечение у мужчин срабатывает автоматически, то влюбленность — это тонкое состояние, похожее на счастливый билет в лотерее. Не знаешь, когда и каким путем он к тебе придёт. Я влюблялся три раза. Впервые, когда мне было, кажется, 25 лет. И дважды делал предложение. Но потом мы, увы, расставались. Увы, потому что с одной девушкой я повел себя, как дурак.

Со второй — к счастью, потому что она раскрылась с такой стороны... что чувства выжглись. А в третьем случае моя любовь оказалась не взаимной. Вот и все, если кратко. Три раза нас сближали чувства, а разводило мышление. Все расставания были, по сути, из-за нестыковки в системе ценностей, в мировоззрении. И из-за того, что в нужный момент я не сумел понять и оценить степень значимости ценностей девушки, не сумел понять ход ее мыслей, мы не смогли вовремя начать нужный разговор, чтобы объясниться и понять друг друга».

Одному можно выжить

В обоих случаях речь о том, что для создания семьи нужна «любовь», сильные чувства или какие-то еще поводы. Иначе лучше оставаться одному. Политологи и социологи отмечают, что это всеобщая тенденция не только в России, но и мире. До XX века семья была условием выживания, одиночество — почти всегда означало гибель. Сейчас выжить физически одному в городе вполне возможно, поэтому на первый план стали выходить понятия эмоциональной близости, самореализации, удовлетворения от партнёрства. Счастье в любви перестало казаться нам сказкой, а стало состоянием, которое все ищут, называют необходимым для себя. И с этим уже ничего не поделать, так как не повернуть вспять прогресс, не остановить переход к информационному обществу.

Второй момент, типичный для рассказов тех, кто еще не создал свои семьи, — были отношения, но они к свадьбе не привели, потому что (и это осознается) не было опыта, не хватило каких-то знаний. В то время, как вообще-то семью хотелось. В объяснении своей ситуации неженатые и незамужние (готовя эту тему, пришлось пообщаться со многими) так или иначе обозначают, что однажды «не нашли общий язык» в паре, именно не смогли объясниться в своих потребностях. А это навык, который можно освоить и совершенствовать. Психологи давно мечтают, чтобы  этому учили в школе вместе с интегралами и логарифмами с старших классах («а можно и вместо», — скажут все те же специалисты). В Пензенской области были попытки это осуществить.

Дальше просится «но». Безоценочно. Просто два факта.

Центр психологии и коррекционной педагогики, методисты которого написали программу по Семьеведению для школьников (первую в своем роде в России) перестал существовать в структуре Института регионального развития Пензенской области.

Профессионалов, которые обладают знаниями в области практической и семейной психологии в Пензе немало, но они получали образование и повышали квалификацию за пределами региона за собственные средства. Есть ли шанс, что когда-то они будут связаны со сферой школьного образования?

Как выжить не одному?

Мир меняется. Мы в нем становимся более обособленными друг от друга и в тоже время быстрее находим контакты, легче соединяемся. Мы все часть глобальных процессов, которые происходят. Недавно я говорила по скайпу с другом из другого города. Он кандидат медицинских наук, защитил диссертацию на тему стволовых клеток мозга, чтобы ее написать обучался в Германии: наблюдал в микроскоп, как рождаются новые нейроны.  

«Поведение нейронов и процессы, которые происходят в мозге человека, очень схожи с процессами в обществе, с тем, как ведут себя с социальные группы. То есть, кажется, будто в мозге все то же самое, но в масштабах миллиметров», — напомнил он мне сравнение, которое приводила еще Наталья Бехтерева (нейрофизиолог, руководитель Института мозга человека РАН, автор множества открытий в области головного мозга человека — прим. ред.)

— А в каких случаях, — спрашиваю я, — нейронные сети распадаются или никак не складываются?

— Это нарушение микроокружения — если вокруг нейрона неправильный баланс химических веществ, он не может преодолеть «порог действия» и не создает нервный импульс. Помимо этого, влияют травмы, нарушение кровоснабжения, атака иммунных клеток (это когда система вместо того, чтобы себя поддерживать, атакует саму себя), — на одном дыхании выдал ответ мой собеседник.

А вот сейчас я непрофессионально (по отношению к нейронаукам) и дерзко проведу обратную аналогию, то есть сравню нейронные процессы и то, что происходит с семьями. Если считать семью функциональной единицей общества, «нужной клеточкой» (по крайней мере, так долгое время было), то какой баланс нарушен вокруг нас так, что нет импульса к ее созданию? Не «атакует ли саму себя» система нашего общества вместо того, чтоб поддерживать? 

«В одиночку морально проще жить, чем в семье. Ведь организовать коллектив, пусть даже из двух человек, где царило бы понимание и согласие, сложно. Ну, то есть для этого нужны усилия, — продолжаю я приводить прямую речь пензенских респондентов. — Ты сам с собой можешь помечтать, постонать, что «нет кого-то, кто бы меня любил», а после, что захотел, то и делаешь. В семье уже надо считаться с другим, и чтобы с тобой считались. Нужно быть гибким в каких-то вопросах».

Есть версия, что гибкость трудно сочетается с состоянием стресса и необходимостью постоянно думать, как выживать, пусть даже в одиночку.

«То, что за последний год в Пензенской области сократилось количество регистрируемых браков, это не демографическая яма, это сложилась такая модель экономики, при которой жить одному проще», — отметил пензенский политолог Анатолий Бодров, когда мы общались на тему причин большого числа разводов.

Собеседники, чьи реплики я привела вначале без сокращений и правок, не акцентировали внимание на том, что их доход позволяет оплачивать съемное жилье, еду и бытовые расходы, а на что-то сверх того уже не остается.

Самая распространенная в регионе зарплата — 20 тысяч. То есть комфортный минимум для одного, но не располагающий планировать ребенка. Это, пожалуй, то, что относится к фактором «атаки со стороны среды».

«Шесть яиц в упаковке — одному на неделю. Цена на них, как за десяток в прошлом году. С другой стороны, фасовка удобна как раз для одиночек, — рассказывает Динара о своем быте. А дальше о перспективах: «В семье не должно быть меньше возможностей, чем у меня одной. Иначе смысл тогда объединяться? И насчет детей я, как человек из многодетной семьи военного, всячески выступаю за их планирование – и по материальным возможностям, и по здоровью и по вопросам жилплощади», — но   про семью мысли отстраненные, без готовности их воплощать.

Знаете, что объединяет все рассуждения взрослых и умных людей, которые не торопятся с заключением брака? Отсутствие надежды. Нет видения того, откуда возьмутся перемены к лучшему, не только, кстати, материальные.

Формула, которую однажды уже пытались донести до общественности и местной власти сотрудники очень недолго существовавшего в Пензе Института народосбережения: главный критерий создания и сохранения семей — не наличие благосостояния, а уверенность в завтрашнем дне.

Постулат этот был сформулирован на основе исследований именно в Пензенской области. И не утратил своей актуальности. Когда люди ощущают, что в следующем году будут жить лучше, чем сейчас, есть смысл и желание строить планы на будущее. Для того, чтобы были семьи, у людей должно быть «завтра».