Отголоски бессмертия: как пензенцы воспринимают акцию «Бессмертный полк»
Завтра Пенза присоединится к патриотической акции, которая проходит не только в России, но и по всему миру. Народное движение «Бессмертный полк» охватывает сейчас более 80 государств и территорий. В Пензе в этом году поучаствовать в нем изъявили желание 45 тысяч человек.
Для сравнения: в 2013 году, когда акция впервые прошла в регионе, в ней приняли участие около 500 человек; в прошлом, 2018-м, участников было около 40 тысяч.
История этого масштабного мероприятия началась в 2011 году гражданской инициативы журналистов из Томска. Первоначальная идея была в том, чтобы восстановить справедливость: дать воинам Великой Отечественной, которые не могли пройти по улицам парадом, возможность «побыть на празднике», увидеть торжества хотя бы с фотографии.
Мы решили выяснить, какой смысл жители Пензы вкладывают в понятие «Бессмертный полк» и что движет теми, кто завтра встанет в ряды всенародного шествия.
«Это скорее внутренний посыл, что я помню о своих корнях, это моя семья, ее история, и она для меня важна», — говорит молодая девушка, у нее заготовлены две фотографии родственников-фронтовиков.
«Ходила несколько лет подряд с фотографиями двух прадедов, — рассказывает тридцатилетняя пензячка. — О них почти ничего неизвестно: один пропал без вести, второй был военным летчиком — то ли погиб, то ли уже после войны скончался. Фото остались в семейных альбомах. И выйти с ними в «Бессмертный полк» — не столько даже дань памяти предкам, сколько символическая акция для себя. Это как сказать: «Я тебя знаю, я тебя помню», «Это мой род, и я принимаю его историю».
То, что героям, павшим в боях, или в силу времени уже ушедшим из жизни, важно быть частью торжеств 9 Мая, согласитесь, — коллективное воображение. Точнее за этой формулировкой скрывается обратное: это нам, обществу, важно, чтобы они — ветераны, бойцы, партизаны, блокадники, труженики тыла и дети войны — все они были частью нашего Дня Победы.
Сегодня в Пензе живы 385 участников ВОВ. Цифру назвал мэр города Виктор Кувайцев 7 мая на пресс-конференции. Означает она, что совсем немного осталось тех, кто помнит войну со всеми ее кошмарами, пролитой кровью и холодом смерти.
«Какое-то странное ощущение, что все больше праздничного становится в майских мероприятиях. И все меньше вот того неуловимого, о чем мы со слезами на глазах молчали 9 мая, когда был жив мой дед-блокадник», — сказал мне коллега в возрасте чуть за сорок.
И на контрасте подслушанный на улице диалог старших школьников: «А ты пойдешь штоль в «Бессмертный полк»? — Ага, прикольно же!»
В этом «прикольно» может быть естественная потребность стать частью большого и важного дела, а может и просто желание «потусоваться».
Нам, людям важно переживать что-то вместе, будь то радость победы или скорбь о погибших. «Бессмертный полк» создает эту общность. Отчасти «снизу» диктуя свои условия. Вот уже чиновники дают распоряжения отмыть улицы, обновить выцветшие знаки и покрасить барьерные ограждения на маршруте, обеспечить людям безопасность и питьевую воду. С другой стороны, есть соблазн «инициировать активность», призывать народ к участию ради массовости.
Региональный Минобр сообщил, что школьники, педагоги и родители примут участие в акции, штендеры с портретами фронтовиков сделали на уроках труда. Но важно, какие ощущения при этом у ребят, что о войне знают лишь по книгам, фильмам и рассказам учителей.
В этом году Фейсбук пестрит перепостами текста психолога, где объясняется, почему на детей в честь праздника нельзя надевать пилотки и костюмчики, стилизованные под одежду военного времени.
«Воспитательный посыл, который получают через подобные действия взрослых дети, что война — это здорово, это праздник, потому что потом она оканчивается победой, — цитирую первоисточник. — А надо не так. Война оканчивается не прожитыми жизнями с обеих сторон. … Войны вообще не выбирают — наши и не наши. Просто берут плату бесценным».
Воспитательные посылы создаются часто неосознанно, порой бездумно. Иногда СМИ и журналисты в этом участвуют, тоже случайно, без умысла:
— А ты мог бы так же, как твой прапрадед, с автоматом в руках пойти Родину защищать? — спрашивает корреспондентка ТВ у ребенка на предпраздничном мероприятии. Мальчуган смущенно отводит глаза вниз и в сторону:
— Ну, вообще-то в людей стрелять не хотелось бы, — говорит с замиранием, будто извиняясь, потому что думает — от него ждут другой ответ. Но отвечает честно. Поиграть в войнушку он, как и любой из нас сейчас, легко может в смартфоне. Родину защищать — это выбор без выбора, перед которым нам лучше бы никогда не оказываться.
В завершение слово тем, кто не пойдет на Проспект Победы с фотографиями родных.
«У меня мысль об этой патриотической акции вызывает оцепенение. Однажды, разбирая семейные архивы, я нашла стопку писем с фронта от бабушкиного брата. В них столько душевности и заботы в адрес родных от старшего из сыновей: «Все ли здоровы? Какие новости? Почему так долго не пишет Варенька?» Варенька — девушка, на которой студентом лесотехнического техникума он мог бы жениться. Легко вообразить, как был бы любящим отцом троих детей по примеру родителей. Война сделала его танкистом, на войне он стал героем. С войны не вернулся. Похоронен в Румынии. Мать и сестра не смогли побывать на его могиле.
В момент, когда я по фотографиям и строчкам пожелтевших писем переживала всю эту историю, я очень четко почувствовала — этот добрый и открытый миру человек меньше всего хотел в своей жизни шагать в шеренге полка, пусть даже и «Бессмертного». Он хотел жить. И большее, что мы, потомки, сейчас можем сделать, это оплакать несправедливость его судьбы, и навечно сохранить память о нем в своем сердце».
Таких историй сотни тысяч. А значит, важен и выбор тех, кто решит вспоминать военную историю своей семьи в тишине кухонь, кто будет в тесном кругу поминать не вернувшихся с фронта. И кто не в силах будучи словами выразить всю боль, полученную в наследство от предков, про массовые акции вам скажет: «Лучше сходить на могилу к деду, а не вот это вот все…»