Байки из склепа: любой каприз в любой контейнер

Павел Романов

И называется это особенностями национального ремонта. Причем, мне кажется, что его начало впоследствии становится маленьким бизнесом для кого-то другого.

Недавно моя мама задумала «влегкую» отремонтировать квартиру. А поскольку каждая реконструкция помещений требует так или иначе перемещения мебели и другого имущества из одного места в другое, то она решила провести ревизию вещей, которых за долгие годы накопилось ой, как много. Да не мне вам рассказывать, что есть ремонт хозспособом.

А мама у меня женщина рациональная и очень аккуратная (теперь знаете, в кого я такой). Итак, она сортировала каждую вещь индивидуально. Если пластиковые бутылки, то я обязательно должен был выбросить их в специальные решетчатые корзины под названием: «Сохраним экологию Пензы». Или что-то вроде этого.

Я пытался объяснить, что все это хозяйство кучей, как правило, сгружают в мусоровозы вместе со всем остальным добром. Но она не верила. У нас многие считают, что они вносят вклад в сохранение экологии. Но, так понимаю, ни разу не были на полигоне, где этот их пластик, если он загорится (а он не загорится, а будет плавиться, и все парфюмеры в мире будут завидовать этому запаху), то защитников экологии постигнет великое разочарование.

Потом она стала складывать в пакеты какую-то ненужную одежду. В том числе мои старые шмотки. При этом подчеркивала, что ставить пакеты нужно обязательно рядом с контейнерами. Потому как эти вещи могут кому-нибудь пригодиться. Я не стал возражать, но подметил интересную тенденцию.

Я поставил пакеты с вещами, как и было рекомендовано. Затем вернулся, чтобы поставить рядом пакет с зарядниками от давно уже почивших в бозе мобильников. Пакетов с вещами уже не было. Этот факт меня несколько озадачил, поскольку мне до контейнера даже медленным шагом идти две минуты. Дальше я отнес старую гладильную доску. Пакета с зарядниками тоже уже не было.

У меня проснулся бешеный профессиональный азарт. Я бегу назад за мешком теперь уже ненужной нам технической литературы. Возвращаюсь: нет гладильной доски! И даже визуально я не наблюдаю того, кто мог бы в свою очередь все это имущество экспроприировать. Думаю, не на того напали. Возвращаюсь назад, хватаю какие-то железки, напоминающие составные части какого-то немецкого пулемета (тяжеленные, блин) и, еле волоча ноги, тащу их к контейнеру. И мешка с книгами нет. А там в нем не пять килограммов было.

   Потом я притащил здоровенную вешалку и две трехлитровых банки какого-то просроченного компота. Все вместе с железками исчезло в мгновение ока. И опять я никого не обнаружил (позор мне!) хотя мог бы засесть где-нибудь с биноклем. Я так подумал, что если бы я выбросил все это в сам контейнер, может, и внимания никто не обратил. Короче, пока я туда-сюда бегал, немного поумнел, однако то, что планировал сделать за дня три, сделал за тридцать минут — то есть от мусора избавился. Свалочные партизаны просто спринтера из меня сделали.

Но тут я вспомнил еще одну забавную историю. Несколько месяцев назад ремонт квартиры задумал и брат моей жены. И мы так же выбрасывали на свалку всякий хлам. Первым делом туда перекочевал старый матрас. Потом мы понесли какую-то тумбочку. Через пять минут. И тут я обратил внимание, что от матраса остались только перья. Говорю: «А где матрас-то?». И только чуть позже до меня дошло, что из него вытащили металлические пружины. Но как его можно было выпотрошить за несколько минут? Уму непостижимо.

А потом, мы вытаскивали на улицу такой же старый шкаф. Настоящий, советский, тяжелый. Подошла к нам старушка, и состоялся просто-таки одесский замечательный диалог: «А что вы имеете против того, что бы выбрасывать такой чудесный шифоньер? Может быть, вы уступите его нам?» Мы так хитро переглянулись (хотя и не евреи): «Да ради бога!»..