«Штурм неба» в Пензе

6 января, за день до начала старого Рождества, атака началась. С двенадцати часов дня по улицам города и рабочим кварталам разъезжал украшенный плакатами грузовик с оркестром и группой комсомольцев, которые рассказывали о порядке проведения праздника и приглашали всех желающих; оркестр играл камаринскую и тустеп, слышались выкрики:  «Да здравствует комсомольское Рождество, долой попов и религию!» К шести часам вечера на Советскую площадь в организованном порядке стали прибывать участники карнавала — рабочие, служащие, красноармейцы под руководством ячеек РКСМ.

В восемь часов улица Советская озарилась факелами, и собравшиеся, разделяясь на две группы, под музыку и пение революционных и антирелигиозных песен двинулись вниз по улицам Лекарской (сейчас Володарского) и Интернациональной (Московской). Первая группа изображала комсомольское Рождество: во главе её шла красивая молодая девушка в окружении группы комсомольцев, рабочих, крестьян и представителей РКП(б); впереди второй группы (старого Рождества) брела старая дряхлая старуха, а за ней «поп, раввин и мулла, и защитники религии: монашки, фабриканты, помещики и другие представители буржуазных классов».

Оба шествия сопровождались шумными многолюдными толпами. На углу улиц Интернациональной и Рождественской (сейчас Максима Горького) между группами произошло демонстративное столкновение с криками: «Долой попов, долой религию!», «Бога нет и пусто небо», «Ты молебен нам не пой понапрасну, а пришли мы со звездой нашей красной, с красным веником, попа с богом выметать по ступенькам». У Народного дома шествия соединились, образовав общее море факелов, а крики и песни слились в единый «мощный рёв празднующих рождение разума».

Карнавальные группы снова устроили показную стычку, и были «арестованы» представителем местной власти. Тот отвёл задержанных в театр, где на сцене разыгрался показательный процесс: новое Рождество подавало иск на старое, обвиняя его в «краже» традиций у язычников, и в том, что оно «является днём затемнения масс и мешает пролетариату проводить свой праздник — праздник отдыха, веселия и знаний». Как положено, были опрошены свидетели и научный эксперт, а также дано слово защитнику Рождества — попу (конечно, ненастоящему), речь которого оказалась настолько «жидка и неуверенна», что вызвала в зале хохот, свист и протесты.

Суд признал правильными все пункты обвинения и под гром аплодисментов приговорил старое Рождество «к высшей мере наказания». После этого были разыграны три пьесы: «Господь спит», «Господь в гостях» и «Ночь под Рождество».

Вот так, шумно и задорно, комсомольцы Пензы отметили «в первый раз за все 1922 года» новый праздник. Эйфория, охватившая участников карнавала, нашла отклик в победных реляциях и стихах, утверждавших, что «миф о Рождестве… умер при свете огней и звуках песен комсомольцев» («Трудовая правда» от 12 января 1923 г.):

«Рождество своё справляя,
В блеске факельных огней,
Комсомольцев юных стая
Шла под скорбный звон церквей.

Тускло свечи в них сияли,
Волны песен удалых
Чин служенья заглушали
Вихрем звуков молодых… (…)
Угли гасли в их кадиле,
Так же древен, как и лжив,
Молодой, задорной силе
Покорялся дряхлый миф…» 

Однако в действительности «победа над старым» оказалась не реальной, а всего лишь представляемой. Хотя Рождество, по мнению ряда учёных, в начале своей истории (середина IV века н.э.) и утверждалось точно таким же образом, вытесняя более ранний языческий праздник Непобедимого Солнца, традиции его сложились настолько давно и прочно, что никакие карнавалы и «суды» их подорвать не могли — во всяком случае, сразу. Первая антирождественская кампания оказалась не совсем удачной и по ещё одной причине. 

Партийную установку на избавление трудящихся от «религиозного сна» и старых предрассудков, на «развеивание опиума религии светом науки» следовало воплощать осторожно, культурно-просветительными методами, не доводя до конфликтов и не оскорбляя чувства верующих. А у молодёжи терпения, такта и, в особенности, знаний оказалось недостаточно; энергия и организаторские способности, на которые понадеялись более старшие товарищи, знаний и опыта не заменили, и практически повсеместно в стране комсомольское Рождество вызвало только непонимание, насмешки и жалобы со стороны большей части населения. В итоге на XII съезде РКП(б) в апреле 1923 года была принята резолюция о том, что «нарочито грубые приёмы, … издевательство над предметами веры и культа взамен серьёзного анализа и объяснения не ускоряют, а затрудняют освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков».

Вследствие этого следующая большая кампания — антипасхальная — не «развернулась» до первоначально задуманных масштабов. В марте 1923 года по губерниям было разослано директивное письмо ЦК РКСМ, категорически запрещавшее устройство уличных демонстраций и карнавалов в дни Пасхи. Атеистическую работу рекомендовалось сосредоточить «в стенах клубов и предприятий», на устройстве спектаклей и массовых вечеров. Постепенно к таким же формам свелась и антирождественская кампания, на примере которой можно хорошо проследить все основные тенденции антирелигиозной борьбы в СССР 1920-х – 1930-х годов.

Разумеется, от «нарочито грубых приёмов» в борьбе с «религиозным дурманом» молодые безбожники не отказались, демонстративно высмеивая служителей культов и объекты поклонения верующих. В те годы, пожалуй, трудно было найти человека, не знавшего задорную комсомольскую припевку: 

«Долой, долой монахов,
Долой, долой попов!
На небо мы залезем,
Разгоним всех богов!»

«Разогнать» кого бы то ни было на небе активисты-атеисты не могли при всём желании, поэтому объектом нападок стали священнослужители всех рангов, почитаемые иконы, святые места и многострадальные мощи святых (которые, несмотря на постановления и решения 1920 года о ликвидации мощей «во всероссийском масштабе», ещё существовали, хотя нередко в качестве музейных экспонатов — как мощи преподобного Серафима Саровского, выставлявшиеся в Пензенском антирелигиозном музее, Центральном антирелигиозном музее в Москве и Музее истории религии в Ленинграде). «Штурм неба» по-прежнему проводился организованно: уже в августе 1924 года было создано Общество друзей газеты «Безбожник» (ОДГБ), превратившееся в апреле 1925 года в единое всесоюзное антирелигиозное общество «Союз безбожников» (СБ, с июня 1929 года — «Союз воинствующих безбожников», СВБ).

В Пензе первые ячейки Союза безбожников, а затем и губернский совет СБ появились незамедлительно, и в 1928 году, 90 лет назад, именно они возглавили очередную антирождественскую кампанию, организованную по всем правилам. К тому времени безбожные отряды уже вооружились многочисленными образцами научно-пропагандистской атеистической литературы и учебно-методическими пособиями; широко распространён был и вышедший в 1925 году сборник «Комсомольское Рождество в клубах», в котором доступно разъяснялось, как проводить антирелигиозную борьбу, какие использовать сведения, наглядные пособия, стихи и пьесы. Первым этапом кампании стала подготовка лекторов для работы в городе и деревне. 

Бóльшую их часть — 22 человека — дал работавший при Пензенском губсовете СБ академический антирелигиозный кружок «повышенного типа»: кружковцы внимательно проштудировали программу «Учебника для рабочих антирелигиозных кружков» А.Т. Лукачевского (конспекты учебника, вышедшего отдельным изданием в 1929 году, печатались в журнале «Антирелигиозник» в 1926 и 1927 годах), и даже перешли к изучению сектантства и религий национальных меньшинств, причём только тех сект и религий, которые были представлены и распространены в Пензенском крае. 

Затем были даны инструкции по проведению мероприятий городскому активу комсомола, вожатым юных пионеров Пензы и Пензенской волости, заведующим клубов, учащимся совпартшколы (примерно 200 человек), курсантам политико-педагогических курсов и участникам съезда работников просвещения Пензенского уезда. Инструктирование велось также через радиопередачи и местную прессу (44 статьи и заметки на антирождественскую тему). Подготовкой к комсомольскому Рождеству занимались все клубы, красные уголки и ячейки СБ Пензы: читались доклады, проводились семейные вечера для взрослых и молодёжи, беседы со специалистами; устраивались выставки антирелигиозной литературы, ставились спектакли и «живые газеты», показывались кинокартины.

Тот же репертуар, только более массово, использовался и в самый боевой день — 6 января. Утром пионеры и добровольцы из числа молодёжи разбросали по городу 5000 разноцветных антирождественских листовок-летучек губсовета СБ, в которых говорилось: «В рождественскую ночь все трудящиеся идите в кино, клубы, красные уголки. Мы, безбожники, там расскажем вам настоящую правду о «рождестве христовом», что скрывают от вас попы и сектанты различных толков и мастей…» Утверждалось, что листовки забрасывались и в церкви и, якобы, «часть верующих уходила из церквей, и шла по адресам листовки». 

Самым массовым и разноплановым оказался рождественский вечер, устроенный молодёжью Сызрано-Вяземской железной дороги: в клубе железнодорожников (бывшей Богоявленской церкви, ныне ДК имени Ф.Э. Дзержинского) состоялась антирелигиозная беседа, потом молодёжный вечер, инсценировка на тему Рождества, выступление кружка физкультуры и танцы до 3 часов утра (кстати, многие только на танцы и пришли). На катке возле клуба прошёл большой антирелигиозный карнавал с катаньем на коньках, каруселью, качелями, пением безбожных частушек, костром и шествием ряженых. Ряженые надели маски не только изображённых в карикатурном виде служителей религии, но и царских сановников, митрополитов, бояр, и даже Чемберлена, Пилсудского и Пуанкаре. Вечера, посвящённые комсомольскому Рождеству, закончились в городе только в 3-4 часа утра.

Согласно отчётам, в течение антирождественской кампании 1928 года было прочитано 92 антирелигиозных лекции и доклада (10081 человек слушателей), устроено 15 экскурсий в антирелигиозный музей (который, хоть и находился «в стадии переоборудования», посетителей принимал). Попутно проводился сбор средств на постройку самолёта «Безбожник». Некоторые городские ячейки СБ выезжали в село: например, ячейка при губотделе ОГПУ, вместе с партийной ячейкой, устроила доклад в селе Саловке, пытаясь вызвать на диспут местного священника, но тот благоразумно уклонился; ячейка СБ Ульяно-Ленинской железной дороги посетила сёла Оленевку, Большую Валяевку и Соловцовку. Кроме того, губсовет СБ отпечатал 18 января, в канун Крещения, ещё 5000 антирелигиозных листовок и «бросил в рабоче-крестьянскую массу» накануне водосвятия — отчасти по городу, отчасти по ближайшим деревням — Конной слободе, Черкассам, Кривозерью и Весёловке. Кампания, как утверждалось, прошла успешно: «масса всколыхнулась», интерес к антирелигиозной работе возрос, и были организованы 6 новых ячеек СБ.

А в феврале 1928 года (пока не остыл энтузиазм) ячейки Союза безбожников обрушились на ещё один традиционный праздник — Масленицу, объявленную «пережитком старого быта». В данном случае боролись не столько с религией, сколько с праздником как таковым, с «утечкой» народных денег мимо государственного бюджета. «На водку, на самогон, на угощение истратит крестьянин не один и не два рубля… — заявлялось в одной из посвящённых Масленице статей «Трудовой правды» (11 февраля 1928 года). — Плохо, бедно, а рублей 5-7 за эту неделю каждый двор проживёт. 

Если в СССР насчитывается 22 миллиона крестьянских хозяйств, если считать, что каждый двор израсходует на масленой по 5 рублей, то во всём СССР все 22 миллиона крестьянских хозяйств израсходуют 110 миллионов рублей… на ветер, совершенно бесполезно». Поэтому следовало «убедить крестьянина, что не кропила и молебны, не праздничные обычаи и обряды помогут поднять ему хозяйство, и что это сделают их собственные средства, обращённые в заём, и что, следовательно, деньги, расходуемые на религию и её праздники, полезнее отдать на время государству с тем, чтобы потом вернуть их себе сторицей». Просто и откровенно. А дальше ещё откровеннее: «Наша задача — вытравить их (праздники), так как они, в условиях социалистического строительства, являются тормозами, выкачивающими и силы, и средства из крестьянского хозяйства».

В условиях взятого в последующие годы курса на индустриализацию страны праздники просто «выпали» из новых календарей, составленных в расчёте на непрерывную производственную деятельность. Рабочие и крестьяне (уже по большей части колхозники) должны были трудиться, трудиться и трудиться, добиваясь немыслимых ранее рекордов производительности и досрочного выполнения плановых заданий («План — закон, выполнение — долг, перевыполнение — честь»). В атмосфере всеобщего трудоголизма мало кто рисковал отметить религиозный праздник, особенно после выхода постановления ЦИК и СНК СССР «Об увольнении за прогул без уважительных причин» от 15 ноября 1932 года. В соответствии с новым законом, работник мог быть уволен за один-единственный день «необоснованной» неявки на работу, и при этом увольнялся с предприятия или из учреждения «с лишением права пользования промтоварными и продовольственными карточками, выданными как работнику предприятия, а также пользования квартирой, предоставленной предприятием». 

Уже после окончания кампании в Пензу прибыла из Самары ударная антирелигиозная бригада крайсовета СВБ, довольно оригинально боровшаяся с «поповскими бреднями о чудесах», — с помощью «научно-антирелигиозных» гипнотических сеансов, проводимых врачом Соколовым. 23 января 1933 года состоялось первое выступление бригады в Пензенском гостеатре: показывалось массовое усыпление желающих, демонстрация излечения от курения и тому подобное. 24 и 26 января выступления были повторены в клубе имени 1 Мая на улице Московской.

Однако, несмотря на разнообразие форм, антирелигиозная работа Союза воинствующих безбожников с каждым годом становилась всё более формальной. Ни репрессии 1920-х – 1930-х годов, ни комсомольские нападки не смогли изменить отношение большинства людей к религии и праздникам. Тем более, что в середине 1930-х годов жить всё-таки стало немного лучше, и в 1936 году волевым решением партии был восстановлен любимый праздник детворы — ёлка. Правда, стала она новогодней, а не рождественской, и вместо Рождества отмечался неделей раньше Новый год, но всё-таки отчасти Рождество реабилитировали.

Антирождественская кампания 1938 года, 80 лет назад, проводилась в Пензе (по-прежнему райцентре, но уже Тамбовской области) ограниченно, и в основном в школах — устраивались школьные вечера с соответствующей тематикой и лекции, выпускались стенгазеты. Пензенской городской совет безбожников открыл 28 декабря 1937 года в доме №35 по Московской улице выставку на тему классовой сущности Рождества, посещавшуюся в основном школьниками, в библиотеке имени М.Ю. Лермонтова была оформлена книжная витрина с атеистической литературой: сборники «Религия — опиум народа», «Комсомол и антирелигиозная пропаганда» и другие, а Южный райком комсомола провёл 6 января 1938 года в зале педучилища антирелигиозный вечер молодёжи с докладом о происхождении мифа о Рождестве. 

Секретарь горсовета СВБ Н.М. Котиков, пользуясь случаем, направил в это время в газету «Рабочая Пенза» письмо с просьбой восстановить антирелигиозный музей, закрытый Пензенским гороно в марте 1937 года (якобы из-за происков врагов народа, хотевших «ослабить антирелигиозную пропаганду, борьбу с религией и религиозными предрассудками»). Но время острого «воинствующего» конфликта с религией и массовых демонстративных кампаний уже заканчивалось. Приближалась война настоящая, с реальным врагом – носителем идеологии, казавшейся более опасной, чем религиозные догмы.

После начала Великой Отечественной войны деятельность Союза воинствующих безбожников была свёрнута. А в 1947 году Союз был ликвидирован, и его пропагандистские задачи перешли к Всесоюзному обществу по распространению политических и научных знаний (обществу «Знание»). Собственно говоря, с этого атеистическую работу и надо было начинать, и этим ограничиться. Религиозные войны (в данном случае велась именно борьба за вытеснение одной веры другой) почти всегда были чрезмерно кровавыми, но безрезультатными. 

Десятилетия Советской власти с их тотально насаждавшимся атеизмом завершились реконструкцией церкви и всех религиозных праздников: «штурм неба» не удался, как ни пытались. Возможно, потому, что пытались по большей части формально, не искренне: ведь в душе многие «атеисты» продолжали оставаться приверженцами религий своих предков. А жизнь богов, как говорят, длится, пока в них верят.