Лихие 90-ые: «Артек» — пионерское прошлое
С тех пор, как в Крым пришла российская власть, во всесоюзную здравницу, пришедшую при Незалежной в полный упадок, было вбухано громадное количество бюджетных средств. В принципе вполне оправданное вложение денег. Дети все-таки. Но вспомним, что и в конце девяностых «Артек» был очень престижным местом. Стоимость путевки сюда достигала нескольких тысяч долларов.
В 1996 году в пединституте, где я имел честь учиться, объявили конкурс на вожатых для поездки в Крым. Не буду скрывать: меня взяли сразу же. Я сказал, что работаю журналистом. Стаж был небольшой — всего четыре года. Но это не имело значения. В тот год в «Артеке» проходил международный кинофестиваль, и работники масс-медиа были востребованы.
С Украиной тогда были еще вполне нормальные отношения, так что границу мы пересекли без особых проблем. На Симферопольском вокзале нас, естественно, обступили многочисленные таксисты. Но, узнав, что мы вожатые, лишь разочарованно разводили руками.
Когда добрались до места, нас сразу же распределили по лагерям. Надо отметить, что их в «Артеке» несколько. От первого до последнего семь километров. Не случайно между ними курсирует рейсовый автобус.
Мне достался лагерь «Лесной». Никакого отношения к лесу он не имел, но зато рядом росли какие-то кустарники и кипарисы в большом количестве. Когда какой-то из нашей группы студентов впервые увидел море, он просто офигел: «Я и не знал, что оно такое большое».
Потом уже офигел и я, увидев на пирсе загоравшую совершенно обнаженную девушку. «А чему ты удивляешься, говорили мне старожилы (из числа местных жителей, конечно), это же Украина, а не Россия, свободная страна. Да и заезд «пионеров» будет лишь через восемь дней».
Второй раз я испытал подобное чувство рано утром, придя будить моих подопечных. На веранде увидел абсолютно голого своего коллегу. Да и не сам его вид меня смутил, а то, что загар у него был абсолютно ровный. Оказалось, что они с подругой постоянно ходили на дикий пляж. Он мне тоже что-то пытался говорить про независимую Украину. «Ну чего ты вылупился, мы европейская страна».
В шесть утра мы вставали, в семь у нас была планерка. Помню, начальник лагеря всегда говорил: «А вот и Пашулечка у нас пришел». В восемь был подъем «пионеров». Нужно заметить, что все они были особые. Мне, как вожатому, а воспитателей в «Артеке» нет, выдавали на руки личные дела подопечных. Кого там только не было. Дочь заместителя руководителя «Аэрофлота», сын замгендиректора «Газпрома», дети владельцев крупных российских фирм. Тут от одних фамилий голова кругом пойдет. Таких «гаджетов», как сейчас, ни у кого не было. Но крутые плееры имелись почти у каждого.
Они постоянно требовали к себе повышенного внимания. Им днем и ночью нужно было позвонить родителям, чтобы сообщить о том, что их заставляют носить форму пионерского образца (да, это было обязательным условием) и запрещают играть в карты. Потом они эту форму постоянно теряли, а деньги за нее вычитывали из и без того небольшой зарплаты вожатых.
Мне в первую смену попался ансамбль из Казахстана. Из северной его провинции, так что в нем были в основном русские. Но и казахи тоже имелись. Одного я очень хорошо запомнил. Он слезно вымогал у меня комсомольский значок, который я прицепил на лацкан своей вожатской формы.
С этим ансамблем у меня связано много воспоминаний. Они очень отлично танцевали модную в то время «Макарену» и один из участников так пел песни группы «Браво», что от оригинала не отличишь. Но что-то в них сразу показалось странным. Выяснилось это уже потом, когда я провожал их домой. Этим «подросткам» было по 20-22 года (мне тогда было столько же, но по «артековской» традиции всем вожатым — 48 лет). Путевки получили они по блату от Назарбаева лично. Однако прощались мы, как настоящие друзья. У кого-то из них сейчас хранится стихотворение, которое я написал им на прощание.
Но это опять-таки не конец рассказа. Все вожатые должны работать в паре. Причем пара мальчик-девочка. Моя напарница (тоже хохлушка) ушла, как говориться, в запой на всю смену. И пропала. Мне, новичку в этом деле, пришлось вкалывать за двоих. А по возвращении на работу после пересменки меня и без того разрывали на части потенциальные напарницы.
Достаточно много проблем доставляли «пионеры» из Чечни. Тогда как раз шла реабилитация детей, пострадавших в ходе войны. 13-14-летние парни выглядели настоящими амбалами. Вожатым у них назначили бывшего афганца. Он их буквально дрессировал. Не знаю, хорошо это или плохо. Но запомнился один случай. Вожатых регулярно заставляли дежурить по ночам. Что-то вроде регулярной вахты.
И вот хожу я по своему ночному лагерю и слышу какой-то шорох в кустах. Я туда. Вылезает чеченец. С виду настоящий головорез. В камуфляже. И так смущенно на меня смотрит и говорит: «Простите меня, только, пожалуйста, ничего нашему наставнику не говорите». Следом за ним вылезло еще несколько человек. Точно — банда.
О пяти месяцах, проведенных мной в «Артеке», можно было бы целую книгу написать. В плане насыщенности материала нашлось бы достаточно много информации. Тот же кинофестиваль. Не знал, что этот детский форум мог собрать столько знаменитостей: Владимир Грамматиков, Владимир Меньшов, Вера Алентова, Дмитрий Харатьян, Александр Иншаков, Александр Лойе (тогда еще совсем юный), Лидия Федосеева-Шукшина, Андрей Губин и т.д.
С Борисом Химичевым мы с коллегой из Челябинска, помнится, встретились в кафе у моря, предложили выпить с ним крымского портвейна. Он не отказался. Но внимательно оглядев нас, вдруг спросил: «А вы хотя бы знаете, в каких фильмах я играл?» Я не растерялся: «Разумеется, в «Сыщике». После этого актер подобрел и беседа завязалась.
Закончилась наша «вахта» не совсем хорошо, как хотелось бы. В соседний лагерь «Полевой» завезли группу подростков, больных ДЦП. Смотреть на это зрелище было невыносимо. Таких и к нам планировали завезти. Но квалификация у нас оказалась не та.
А за неделю до отъезда в нашем лагере погиб плаврук. Профессиональный дайвер, он нырял за ракушками, крабами и т.д. на большую глубину. Потом все это продавал «пионерам» в качестве сувениров. Его нашли рано утром с аквалангом. По разговорам это не было несчастным случаем. Он якобы наткнулся на контрабандистов, что-то там прятавших, и стал случайной жертвой. Его могилу мы вырубали в горной породе.
Затем я случайно порезал руку. Пришел к нашей медсестре – пожилой уже даме. Она мне абсолютно спокойным тоном: «Щас палец отрежем, делов-то». Из медпункта я вылетел со скоростью болида.
И все же положительных моментов в моей работе в «Артеке» было все же на порядок больше. Вспоминать их, газетной полосы не хватит. Честно говоря, еще бы раз съездил.
Источник фото: ua-01.com