Дед Мороз Воевода: «Улыбайтесь миру чаще»
«Новый год всё исправит!»
Что значит быть Дедом Морозом? Вопрос и наивный и сложный одновременно. Но ответ на него у Бориса Николаевича находится удивительно простой: Дед Мороз — это образ жизни.
— Да, можно сказать, что у меня вся жизнь проходит в ожидании праздника, — смеется он. — Я верю в то, что как бы ни было трудно, придет Новый год и всё исправит. Под Новый год я становлюсь всем очень нужен. На днях вот позвонил коллега по Гильдии, говорит: «Слушай, ёлки зеленые, меня ребенок узнавать начал. Говорит — ты Дед Мороз. Выручай!». Ну а что я? Выручу, конечно. Как же без этого?
И снова закрутится привычная праздничная канитель. И снова будут утренники, а на утренниках дети, а от сияющих детских глаз, по словам нашего собеседника, на душе всегда становится светло и легко.
— Но только я смотрю порой по сторонам и понимаю, что у нас что-то нехорошее творится, - продолжает Борис Николаевич. — Наметился какой-то слом в умах. Никто уже, например, не просит нормальных игрушек. Мне приходят письма от детей, так там порой встречаются такие названия, что не сразу и выговоришь. Или вот — Санта-Клаус вместо Деда Мороза. Есть такие люди — сидит он, начальник, и думает: надо выделиться. Надо что-то этакое выдумать. И выдумывает — приглашает к детям не Деда Мороза, а Санта-Клауса. Здорово, конечно.
В этом, на первый взгляд, нет ничего дурного. Праздник у каждого свой, а Санта-Клаус — это такой же китч, как красный носок на двери или украшенный шариками сухостой вместо елки. Но, по мнению Лисача, всё не так безобидно, как может показаться.
— У нас, к сожалению, сейчас политика такая — своё разрушим, а потом возьмём чужое, — констатирует он. — Во всём это прослеживается, но в культуре — особенно. Посмотрите, например, каким буйным цветом раньше цвела самодеятельность. Был ДК имени Кирова, имени Дзержинского, были «Маяк», «Октябрь», «Южный», «Заря» при часовом заводе. Там пели русские песни, ставили какие-то маленькие любительские спектакли — и вот так вот на местах, в каких-то маленьких коллективах, сберегалась культура. Сейчас этого нет. Остался, по сути, только Дворец пионеров — но он стоит в таком неудобном месте, что туда не каждый доберется. Все остальные — та же «Заря» или «40 лет Октября» — полностью перешли на танцы. Я ничего не имею против танцев, но послушайте — а как же речь? Как же мышление? Чехова или Достоевского не станцуешь – их проговаривать надо, обдумывать. А с этим у нас большие проблемы.
Складывается печальная картина. Те коллективы, которые ещё остались, варятся в собственном соку — на общественном уровне они никакой поддержки не получают, а придумывать что-то для самих себя быстро надоедает. В результате «своё» — своя музыка, свой театр, своя поэзия — потихоньку отмирает. Зато большим спросом начинает пользоваться «модное» чужое.
— Бороться с этим трудно, — продолжает Борис Николаевич. — Но необходимо. Кто должен бороться? Да вот хотя бы Дед Мороз. Он как раз свой. К нему дети пока еще тянутся. Все дети — как бы ни был ребёнок избалован компьютерными чудесами, настоящую живую сказку он обязательно почувствует.
Сказочник, психолог, педагог
Впрочем, дети тоже бывают разными — и к каждому нужно найти свой, особый подход. Ведь сказка — это не развлечение, как принято считать. Настоящая сказка, в которую можно поверить, которой можно проникнуться — это огромный труд. Труд сердца, ума и души.
— Был вот случай, — вспоминает наш собеседник. — Занесло меня однажды в военную часть в Подмосковье. Прихожу я по адресу, стучу, дверь открывается… и на пороге вырастает этакий маленький унтер-офицерик. Лет семь-восемь. Пришибеев такой маленький. Увидел меня и как гаркнет: «Мать! Дед Мороз пришел! Иди ставь стул, я буду стихи читать. Мать! Открой шампанское!». Думаю – ёлки зеленые. Каким же мне с ним быть? Как себя вести? Если так, как обычно — так ему же не интересно будет, ему надо, чтобы «ать-два, левой-левой…». Решил — командовать не буду, буду наставлять. Приосанился, плечи расправил. Говорю офицерику властно: «ну, садись рядом. Рассказывай». Гляжу — получилось. Принял он меня. Поверил. И так вот постоянно. Не существует универсальной модели поведения. Приходится импровизировать, выдумывать что-то, подстраиваться. Поэтому хороший Дед Мороз – это всегда немножко психолог и даже педагог.
Но одной психологии мало, точно так же, как мало красного кафтана, бороды или зычного голоса. Мало даже фантазии и актерского таланта. Ведь сплошь и рядом случается такое, что одному Деду Морозу дети верят, а другому нет. Почему? Да потому что настоящим зимним волшебником, как считает Борис Николаевич, можно только родиться.
— Меня вот спросили недавно — как вы перевоплощаетесь? Как в образ входите? – продолжает он. — А я ведь и не перевоплощаюсь вовсе. Я всегда такой. Я верю в сказку, верю в чудо. В Деда Мороза, кстати, железно верю вот уже много-много лет. Детей люблю. А был у меня, например, старший брат — так ему вообще ничего не нужно было делать. Он просто входил в комнату, ставил возле ёлочки посох, клал руки на живот… и всё. И сидел смотрел. А вокруг него настоящее столпотворение творилось. В нём дети сразу видели и добро, и силу, и чудо какое-то — и потому тянулись. Вот как это? Что это такое? Магия? Аура? Что бы это ни было — такому не научишься. Это просто дано.
Дом мира
Есть у каждой новогодней сказки и обратная сторона. Та, которую не видно обычно за радостными улыбками и сиянием ёлочных гирлянд.
— Очень трудно осознавать, что ты не всесилен, — признаётся Борис Николаевич. — И что как бы ты ни старался, весь мир всё равно не осчастливишь. Вот есть у меня соседка, женщина, прямо скажем, склочная. До того доходило даже, что я сам раза два или три с ней ругался – а чтобы меня рассердить, нужно очень сильно постараться. Но вот смотрю я этой женщине в глаза и понимаю — она же на самом деле не злая. Одиночество у неё в глазах плещется. Ей и нужно всего-то немного уюта и любви. Но что я могу с этим сделать? Как ее излечить от этой печали? Никак. Или вот звонит мне мальчик, спрашивает: «Дед Мороз, а бывает так, что ты подарок потерял?» Я ему, конечно, расскажу, что бывает — шёл я лесом, встретился мне лось, рогом мешок порвал, а я и не заметил. А у самого комок в горле. Я ведь понимаю — забыли просто про ребёнка.
И ведь таких историй очень много. Мы живём в мире обиженных. Одного задели, царапнули душу, он озлобился, задел другого – и пошла, пошла злоба по свету. Много сейчас злобы. Поэтому и нужны людям наставники. И поэтому нужен людям Дед Мороз. Он добрый. Он никогда не принесет в дом беду. Это, знаете, само по себе чудо: надел красный кафтан – и вот ты уже воплощение добра.
Добро – вот что самое важное в жизни. Не то добро, что в сундуках, а то, которое в душе. Поэтому и сам Борис Лисач каждый Новый год загадывает только одно желание: чтобы в его доме всегда царили мир и согласие.
— Вот ты знаешь, что… — произносит он и задумывается. В квартире воцаряется тишина. Только часы монотонно отсчитывают секунды. — У меня есть семья. Есть наш мир, в который мы не пускаем зло. Вот пускай так и остается. Всегда. И всем я желаю того же.
— Счастья всем даром?
— Как ты сказал? Да. Счастья, всем и даром. Чтобы на всю жизнь хватило. Это ведь очень просто, кто бы что ни говорил. Не делайте зла. Не оставляйте за собой обиженных. Улыбайтесь миру чаще — и он обязательно улыбнётся вам в ответ.
Фото из личного архива Б. Лисача