Уличный театр кукол: мелодия для игрушечного пианино
Мы познакомились еще осенью. Высокий худой человек, одетый в свитер и брюки, стоял на Московской напротив фонтана. Играла музыка — негромкая, но удивительно отчетливо слышимая сквозь гул машин и толпы. А у ног человека весело приплясывал маленький большелобый клоун с румяными, будто напомаженными щеками, черными налакированными ботиночками и огромным желтым бантом в красный горошек. Клоун играл на маленьком пианино.
Продолжение души
Это смотрелось очень странно — увлекательно, но странно. Человек определенно был — но в то же время его словно не и не было. До того самозабвенно он орудовал вагом — крестом, к которому крепятся нитки —заставляя марионетку барабанить ладошками по клавишам, выкидывать задорные коленца, а потом, когда музыка стихла — кланяться, прижимая руки в груди.
— Куклы — это как бы мое продолжение, — рассказал чуть позже человек, представившийся Игорем Хайровым. — Когда выступаю, я будто растворяюсь во всем этом — в музыке, в танце, в представлении, одним словом. Так и рождается магия — люди должны верить в то, что куклы сами по себе двигаются, играют, поют.
До того, как стать мастером-кукольником, Игорь несколько лет работал звукорежиссером в пензенском Кукольном доме. Вместе с труппой объездил полстраны, но главное — был свидетелем всего, что происходило за кулисами. На глазах у него рождалась сказка. А прожив бок о бок со сказкой такое долгое время, сам волей-неволей станешь немного волшебником.
Цена волшебства
Вот он и стал. Только цену за это пришлось заплатить непомерно высокую.
— Меня подвело сердце, — рассказывает Игорь. — Как-то раз на улице, прямо посреди бела дня заболело в груди, перед глазами стало черным-черно…
Прохожие вызвали «Скорую», будущего волшебника отвезли в больницу, где поставили диагноз – разрыв артерии. Потом была тяжелая многочасовая операция, долгий реабилитационный период, надоевшие до одури бледно-голубые больничные стены.
С прежней работой пришлось распрощаться. После таких травм полностью не восстанавливаются, и Игорь это прекрасно понимал. Но и сидеть дома без дела было тошно. И в один прекрасный момент ему вдруг вспомнилось — куклы.
— Для начала я купил себе маленький кусочек полимерной глины, — вспоминает мой собеседник. — И слепил из него Дедушку Мороза. Помните, был такой старенький мультфильм — «Дед Мороз и лето»?..
Что-то Игорь подсматривал в книжках, что-то придумывал сам. Первые немного нескладные фигурки и статуэтки вскорости превратились в настоящие стационарные куклы. А те — в марионеток, маленьких актеров и актрис.
— Это удивительный процесс, — признается Хайров. — Посудите сами: из ничего буквально, из одной лишь мысли, из одной идеи рождается человечек. Почти живой, почти настоящий — думающий, понимающий, чувствующий. А самое интересное и сложное знаете, что? Глаза. Когда мастер создает глаза, кукла получает душу. У меня даже иногда бывает так, что сначала я придумываю глаза — грустные, скажем, мечтательные или озорные — а потом уже вокруг них выстраивается образ.
Кукольная семья
Сегодня в его коллекции почти десяток кукол. Большие все чаще остаются дома — таскать их по улице тяжело — и на выступлениях уличного театрика Игоря сопровождает неразлучная троица марионеток: уже знакомый нам клоун по имени Василек, сухопарый и задумчивый певец во фраке, срисованный с болгарского исполнителя Николы Томова, и большеглазая актриса, аккомпанирующая ему на концертино. Иногда к ним присоединяется грустный скрипач, в котором Игорь видит себя самого.
— Это моя семья, — признается Игорь в перерывах между выступлениями. — Я, бывает, просыпаюсь с утра — и сразу к ним. Как они там?..
Вы спрашиваете, почему я к ним так отношусь? Знаете… человек, побывав там, на другой стороне, меняется. Навсегда меняется, необратимо. Он — я — понимает, что жизнь на самом деле конечна. Поэтому куклы – это не просто игрушки. Это мое продолжение. Но давайте не будем о грустном, ладно? Посмотрите — дети же ходят, вдруг, кто услышит. А у сказки должен быть счастливый конец.
Наступила зима, выпал снег, закружили метели. Маленький уличный театрик временно ушел на покой. Но холода пройдут, и сказка вернется. И на улице Московской сквозь шум толпы, сквозь рык автомобилей словно росток сквозь асфальт снова пробьются нежные, тихие напевы концертино. И вы, заслышав их, не проходите мимо. Остановитесь. Посмотрите, как пляшут, поют и играют маленькие человечки. Посмотрите – и позвольте себе на несколько кратких минут вернуться в беззаботное детство.
Все кончается. Но сказка не закончится никогда.