История Пензы. Человек из «Ада»
Предлагаем читателям исторические зарисовки.
4 апреля 1866 года в четыре часа пополудни Александр II садился в коляску после прогулки по Летнему саду. У ворот сада, как обычно, собралась толка зевак. Разные это были люди — торговцы, мастеровые, рабочие. И стоял среди них, внимательно разглядывая императорский экипаж, высокий, сутулый молодой человек со светлыми волосами и тяжелым взглядом, одетый в длинное темное пальто.
Именно ему — нескладному, неловкому, происходившему из бедных мелкопоместных дворян – суждено было открыть в истории России новую эпоху. Эпоху революционного терроризма.
Человека звали Дмитрий Каракозов.
Колыбель неслучившейся революции
Каракозов родился в селе Жмакино Сердобского уезда — ныне Колышлейский район. В середине девятнадцатого века это был темный, невежественный и обнищалый край на окраине Саратовской губернии.
«На 295 населенных пунктов здесь приходилось 269 помещиков, — рассказывает научный сотрудник Сердобского краеведческого музея Ольга Авдонина. — Если в среднем по губернии крепостные составляли всего 45 % крестьянского населения, то в Сердобском уезде их было почти 80 %».
Жилось в уезде неспокойно. То тут, то там то и дело вспыхивали волнения — крестьяне, устав от податей и поборов, обращались против своих хозяев, устраивали бунты, грабили и сжигали усадьбы. Отмена крепостного права, вопреки ожиданиям, ситуацию не исправила — слишком сильны были старые устои, слишком трудно оказалось сломать порядки, которые складывались на протяжении многих лет. Зато после издания указа 1861 года в Сердобске появилось множество разночинцев-народников, и бурным цветом расцвела бесцензурная печать. Но даже тогда никто, наверное, не мог помыслить о том, что хилый полузабытый край спустя каких-то пять лет станет колыбелью русского терроризма.
С раннего детства дела у неудавшегося цареубийцы шли не очень-то хорошо. Каракозов получил начальное домашнее образование, в двадцать лет окончил Пензенскую гимназию и через год поступил в Казанский университет. Но за участие в студенческих волнениях был исключен и выслан обратно на малую Родину в село Жмакино под полицейский надзор.
«В 1863 году Каракозов вернулся на учебу и вскоре перевелся в Московский университет, — продолжает Ольга Юрьевна. — Но спустя два года его снова отчислили, на этот раз за неуплату взносов».
Во время учебы в Москве Каракозов вступил в кружок «ишутинцев» — тайное революционное общество, собравшее под свои знамена революционно настроенную молодежь. Любопытно, что основатель этого общества, Николай Ишутин, в два года потерявший родителей, воспитывался в семье Каракозовых, а первому российскому террористу приходился двоюродным братом.
«Человеконенавистник» или «романтик эпохи»?
Современники по-разному оценивали и самого Николая Ишутина, и созданное им общество. Так, Елена Козлинина, хроникер Московского окружного суда, называла сердобского заговорщика человеконенавистником, а его компанию «зеленой молодежью, незрелой, очень неуравновешенной и до последней возможности распропагандированной». А князь Петр Алексеевич Кропоткин, революционер и один из идеологов анархизма, отзывался об ишутинцах так:
«Они были носителями знания и просвещения среди народа. Они надеялись, что при известном такте и терпении удастся воспитать людей из народа и таким образом создать центры, из которых постепенно среди масс будут распространяться лучшие идеи».
В 1865 ишутинский кружок переродился в «Организацию». Тогда же у членов общества возникла идея о цареубийстве, которое должно было положить начало революции. Для этой цели в составе «Организации» Ишутин создал еще более тайное общество – ячейку активистов, как сказали бы сегодня – под названием «Ад».
«Адом» в те годы назывался подвальный этаж огромного полулегального трактира «Крым», стоявшего прежде на Трубном бульваре, а после того, как бульвар, имевший в народе репутацию злачного места, вычистили от всякого рода маргиналов, перебравшегося на соседнюю улицу Грачевку. Этот подвал служил прибежищем ворам, мошенникам, каталам, проституткам и имел, по слухам, секретные комнаты, доступ в которые был открыт только личностям, известным буфетчику и вышибалам. Заседали здесь и «ишутинцы» — и от названия разбойничьего этого места переняли название своего тайного общества. Его члены, девять самых преданных и рисковых человек, в полной мере разделявших главный принцип Ишутина «цель оправдывает средства», именовали себя «мортусами» - «смертниками».
Исполнить задуманное вызвался Каракозов. В начале апреля он переехал в Санкт-Петербург, где встретился с литератором и революционером Иваном Худяковым. От него Каракозов получил пятнадцать рублей на покупку пистолета. Позже на суде Худяков заявит, что деньги террористу действительно давал, но на что — не имел ни малейшего представления. Там же, в Петербурге, Каракозов получил яд. Ядом накануне покушения обзавелись все заговорщики – они договорились принять его, если дело не выгорит, чтобы на допросе в полиции не выдать никаких сведений об «Аде» и «Организации».
«Если бы у меня было сто жизней…»
… И стоял среди них, внимательно разглядывая императорский экипаж, высокий, сутулый молодой человек со светлыми волосами и тяжелым взглядом, одетый в длинное темное пальто. Как только император вступил на подножку экипажа, человек выхватил из-под полы тяжелый двуствольный пистолет, прицелился и выстрелил. Этот выстрел мог изменить историю России, пустить ее по совершенно иному пути. Но Каракозов промахнулся. Согласно официальной версии, его толкнул под руку рабочий-картузник Осип Комиссаров, оказавшийся рядом в толпе зевак.
За свой поступок Комиссаров позже получил много почестей — начиная от потомственного дворянства и почетного прозвания «Костромской» (он происходил из Костромской губернии) и заканчивая отчеканенной специально для него в единственном экземпляре золотой медалью «4 апреля 1868 года». Но история Комиссарова уже тогда многим казалась не более чем популистским ходом.
После неудачного первого выстрела Каракозов наметился было стрелять еще раз, но пистолет вышибли у него из рук. Тогда он бросился бежать, запутался в полах пальто и упал. Попытался принять яд, но тотчас же налетевшая толка принялась бить и топтать несостоявшегося цареубийцу, и прибывшей на место происшествия полиции пришлось даже сделать несколько выстрелов в воздух, чтобы предотвратить самосуд.
«Каракозов тут же был арестован и заключён в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, — продолжает наш собеседник. — Интересен разговор с царём перед арестом, в ходе которого выяснилось, что Дмитрий стрелял в царя, потому что «тот обманул народ, обманул крестьян — обещал землю, да не дал». Выстрел Каракозова вызвал широкое сочувствие в демократических слоях общества. Есть данные об учителе Мокшанского уездного училища Фёдоре Вальтере, который, узнав о покушении на царя, сожалел о том, что «царя не убили».
Следствием по делу занялась Чрезвычайная комиссия. Имя террориста не могли установить на протяжении семи дней. Каракозова допрашивали по двенадцать часов подряд, ему не разрешали не только сесть, но и прислониться к стене, ночью будили по три раза в час и кормили только хлебом и водой. Но все решил случай — хозяин Знаменской гостиницы, где остановился молодой человек, опознал в нем одного из своих постояльцев.
Вскоре вся ишутинская организация была раскрыта. Каракозова приговорили к смерти через повешение и 31 августа 1868 года привели приговор в исполнение. Перед смертью он писал императору:
«Если бы у меня было сто жизней, а не одна, если бы народ потребовал, чтобы я все сто жизней принёс в жертву народному благу, клянусь всем, что только есть святого, что я ни минуты не поколебался бы принести такую жертву».
Николая Ишутина ждала еще более незавидная участь. Десять минут его, одетого в погребальный саван, с накинутой на шею веревкой, продержали на эшафоте. А после объявили о помиловании — замене виселицы каторгой. Но в результате такой экзэкуции Ишутин повредился умом. В 1874 году он был призван страдающим «мрачным умопомешательством» и переведён на золотые прииски на реке Каре (ныне Читинская область). Здесь он умер от туберкулёза 39 лет от роду в тюремном госпитале.
Сегодня в обществе витают идеи о необходимости переименовании пензенских улиц, названных в советские годы в честь террористов. Но, к сожалению, пока это лишь разговоры. Источник фото: http://fakeoff.org