Достать до звезд: разговор со спортсменом Федором Левиным

Журналист

Свет внутри

— Впечатления от Игр? — Левин замолкает на несколько секунд. Улыбается, о чем-то вспоминая. Мы сидим на лавочке у фонтана на улице Московской. К парапету, облицованному серой плиткой, прислонены черные костыли. — Единство. Ощущение, что мы все если даже и не семья, то друзья уж точно. А еще ощущение того, что вокруг происходит что-то великое. И ты к этому великому причастен.

Он говорит еще, и в конце концов становится понятно, что вся его жизнь — словно восхождение на горную вершину. Судьба ставит препятствие за препятствием, а Левин, улыбаясь — часто сквозь зубы, часто на последнем дыхании, но всегда улыбаясь — их преодолевает. И в этой улыбке — пожалуй, главный секрет его успеха.

— Я, когда лежал в Подмосковье в онкологии, много думал, — признает он несколькими минутами позже. — И понял, что все наши беды, все болячки — они не извне приходят. Они в нас живут. Питаются нашими страхами, тревогами дурными мыслями. И если от этого всего вовремя не избавиться — рано или поздно сгниешь изнутри.

Онкология — зловещий «дом на Каширке», онкоцентр имени Блохина — стала для Левина чертой, поделившей все на «до» и «после». Но об этом мы поговорим чуть позже. Времени хватит – у нас впереди целая жизнь, изложенная в коротком откровенном рассказе.

И Федор Левин в этом рассказе — пока еще мальчик Федя родом из подмосковного поселка Лунево. И на дворе у нас восьмидесятые — золотое время, когда все было взаправду, когда верили обещаниям и совершенно искренне надеялись на светлое будущее.

— Я тогда «болел» футболом, — рассказывает Левин. — Помню, отец как-то выиграл соревнования между строительными кооперативами. И ему дали диплом, подписанный ветеранами «Спартака». Ох, я тогда и радовался!

Но вместо футбола была лыжная секция. Маленькому Феде предложили туда пойти — он и пошел, то ли от скромности, то ли еще от чего. Занимался ответственно, но без особого желания. И так вплоть до окончания школы – а когда по-настоящему проникся лыжной романтикой, пришло время идти в армию.

Отправили Левина дальше некуда — в Казахстан, на космодром Байконур. А в то время для вчерашнего мальчишки оказаться на Байконуре – почти то же самое, что самому в космос полететь. Страницы истории прямо у тебя под ногами, смотри, изучай, листай.

Он и листал. И от рассказов об этом времени у него загораются глаза — будто и не было прошедших лет, и он, солдатик с щеками, прихваченными утренним морозом, прямо сейчас стоит и смотрит, как по снегу к стартовой площадке тянут «Зарю» — первый блок МКС.

Двадцать четвертый этаж

После армии — работа в «Экспоцентре», московском выставочном комплексе. А еще чуть позже – «дом на Каширке». Двадцать четвертый этаж. Палата с белыми стенами.

В онкологическом центре будущий паралимпиец оказался после того, как однажды зимой неудачно съехал с ледяной горки. Решил показать друзьям свою удаль – лег на бок, забросил за голову руку, оттолкнулся… и у подножия спуска, где мутный лед шел волнами, крепко ушиб таз. Потом – госпитализация, перевод из районной больницы в центральную.

—Там врачи меня осмотрели и всплеснули руками, — вспоминает наш собеседник. — Оказалось, что это и не ушиб вовсе, а опухоль.

В больнице Левин познакомился с парнем по имени Саша. Саша был из Пензы. Саша тоже пытался бороться с болезнью, медленно выедавшей его изнутри. Пытался – но в итоге болезнь его одолела.

— Сашка… глубоко запал мне в сердце, - продолжает Федор. — Я, наверное, тогда все это и понял — насчет болезней, насчет того, откуда они берутся. Понял — и решил для себя, что вот прямо сейчас, сейчас же прекращаю об этом думать.  Выкидываю все из головы — а там как будет, так и будет.

Он бодрился, улыбался. Врачи грозили: «Смотри, выпишем! А то, вон, какой веселый ходишь». А болезнь между тем прогрессировала. В один прекрасный день к ней добавилась пневмония. Федор окончательно слег.

Он бы, наверное, не удержался по эту сторону, если бы не женщина – знакомая родителей. Она пришла в палату, села на краешек койки и, глядя Левину в затянутые поволокой глаза, негромко спросила:

— Ты хочешь жить?

Федор ответил, не думая:

— Хочу.

— А зачем?

— Ради родных.

— А зачем ты им такой нужен?

Другой бы после этих слов сдался. А он – разозлился. Разозлился на эту женщину, на себя, на болезнь. И от злости в изможденном теле разгорелась жизнь.

Болезнь отступила. Но оставила о себе напоминание — правая нога Федора практически потеряла чувствительность и перестала слушаться.

Великое рядом

После выхода из больницы Левин решил вернуться в спорт. Остановился в итоге на академической гребле – вот и пригодилось его давнее увлечение лыжами. Ну а дальше — поступление в институт на отделение адаптивного спорта, тренировки, участие в соревнованиях… и знакомство с будущей женой.

— А она как раз была из Пензы, — с улыбкой вспоминает наш собеседник. — Помню, как увидел ее — так и сердце забилось. До того она мне показалась красивой. Помню, вскоре после знакомства я уехал на сборы. Еду в поезде — и тут от нее приходит сообщение: «Ты меня, наверное, уже забыл». Она не слышит, так что мы общались СМС-ками. Я ответил, что нет, конечно, не забыл – как такую забудешь? И все у нас закрутилось.

Известие о том, что он будет принимать участие в лондонской Паралимпиаде, застало Федора в Пензе, куда он приехал на экскурсию.

— Помню, едем в маршрутке — и тут мне тренер пишет: «Готовься, едешь в Лондон», — продолжает он. — Я тогда, кажется, закричал… и, видимо, у меня на лице целая буря эмоций отразилась, потому что моя супруга сразу все поняла — кто написал, и что теперь будет.

На Паралмпиаде-2012 Федор в двойке со спортсменкой Надеждой Андреевой занял двенадцатое место. Но о результате не сожалеет – говорит, что то самое чувство причастности к великому, с которого начался наш рассказ, намного важнее.

Смена

Сейчас же перед Левиным, который окончательно перебрался в Пензу, стоит задача не менее трудная – поднять в области адаптивный спорт.

— Его у нас практически нет, — с сожалением констатирует он. — Есть шахматный клуб, плавание… да и все, пожалуй. А самое главное — практически нет выездов, соревнований, всего того, что пробуждает спортивный азарт, дает возможность испытать себя в деле.

Работа предстоит трудная. Нет помещений, нет средств, а самое главное.

— Но никто и не обещал, что будет легко, — усмехается он. – Я вам даже больше скажу – у меня есть намерение попасть на Паралимпиаду в Токио. Но если случится так, что придется выбирать, поехать туда или остаться здесь, я останусь. Пусть лучше на Играх когда-нибудь достойно выступит моя смена.

Пока же Федор Левин ведет секцию адаптивного тенниса в зале на Ладожской. Говорит, все бы вроде ничего, да набора пока нет.

— Но здесь мы упираемся сразу в две большие проблемы, — отмечает наш собеседник. — Во-первых, транспорт. Добраться куда-либо на автобусе или троллейбусе для человека с инвалидностью, зачастую, просто нереально. А социальным такси можно пользоваться всего десять раз в год — смех, да и только. Так что главное сейчас – наладить инфраструктуру, а это уже задача городской администрации. Ну и второе — мне кажется, есть у нас в некоторых семьях такое неприятное явление, как чрезмерная забота.

 Я говорил и буду говорить: «инвалид» — не значит «бесполезный» или «немощный». Так что если кто-то знает о том, что мы есть, но по каким-то причинам стесняется или опасается к нам присоединиться — бросайте все свои сомнения и решайтесь. Позвольте своему ребенку раскрыться. Поверьте – ему это нужно.