Над кем смеётесь? Год 1923. Часть II
О сравнительной популярности Ленина, Сталина и Троцкого, о попах, венчающих по радиотелефону, о том, зачем Советской России нужен был Шпицберген, и кто такой Керзон с его ультиматумом — во второй части проекта «Над кем смеётесь? Год 1923».
Из карикатур «Крокодила» легко понять расстановку политических сил в СССР 1923 года, иерархию вождей и их популярность. На первом месте — Троцкий, изображаемый всегда комплиментарно: порывистый, энергичный, всемогущий, эдакий бог из машины, который разом решает все проблемы молодого государства. Часто рисуют Карла Радека и Бухарина — смешными, но симпатичными и обаятельными. Впервые в конце года мелькает Сталин — больше похожий на стереотипного комического торговца шашлыком и чурчхелой. Заметим, что уже через пару «Крокодил» таких вольностей себе не позволяет — дружеский шарж превращается в обычный портрет, а затем и вовсе копию привычного забронзовевшего образа. Это, конечно же, чистый Набоков, «Истребление тиранов»:
«Первые его портреты, в газетах, в витринах лавок, на плакатах (тоже растущих в нашей богатой осадками, плачущей и кровоточащей стране), выходили на первых порах как бы расплывчатыми, — это было тогда, когда я еще сомневался в смертельном исходе моей ненависти: что-то еще человеческое, а именно возможность неудачи, срыва, болезни, мало ли чего, в то время слабо дрожало сквозь иные его снимки, в разнообразности неустоявшихся еще поз, в зыбкости глаз, еще не нашедших исторического выражения, но исподволь его облик уплотнился, его скулы и щеки на официальных фотоэтюдах покрылись божественным лоском, оливковым маслом народной любви, лаком законченного произведения, — и уже нельзя было представить себе, что этот нос можно высморкать, что под эту губу можно залезть пальцем, чтобы выковырнуть застречку пищи из-за гнилого резца».
И нет ни одного Ленина. Единственное упоминание — в маленьком стихотворении, где он фамильярно-пренебрежительно назван «стариком». Такое впечатление, что Ленин из-за своей болезни уже никому не интересен, сошёл с дистанции и стал хромой уткой. Лавры победителя уже как бы заранее отданы Троцкому — но мы все знаем, что это ненадолго.
Здесь же — потрясающая пасхалочка из будущего. Когда Бухарин приезжает делать какой-то очередной доклад, член ЦИК Рудзутак, оговорившись, ляпает, что за Бухариным послан не сопровождающий, а конвойный. Думаю, хохотали все, включая жизнерадостного Бухарина. Тринадцать лет спустя, когда за любимцем партии пришёл уже настоящий конвой, тому было явно не до смеха… Вспомнил ли он в тот момент эту пророческую оговорку?
И опять сочный, полновесный хохот над Америкой, Британией, Францией, которым мы уже дышим в спину и вот-вот перегоним. Впрочем, в одном из номеров «Крокодил» внезапно публикует сравнительные статистические таблицы, который множат на ноль все пропагандистское бахвальство. Выясняется, что во Франции на 1 000 кв. вёрст приходится 1 120 вёрст твёрдых шоссейных дорог, в Англии — 670 вёрст, в Германии — 520, а в России — 5. В Америке — 700 автомобилей на 10 000 душ населения, в Канаде 400, в России — 1. Уверен, после этой публикации ответственного секретаря немедленно взгрели, и больше «Крокодил» таких ляпов не повторял.
Из самых интересных международных событий — приход Советской России на Шпицберген и ультиматум Керзона (помните в «Золотом телёнке» — «Не боимся буржуазного звона, ответим на ультиматум Керзона»?)
Пользуясь правовой неопределённостью Шпицбергена, Россия оттерла норвежцев от половины архипелага и начала добывать там уголь. Именно тогда вошла в моду маниакальная идея Советской Арктики. По заверениям статистики, шпицбергенский уголь обходился, даже с учётом транспортировки, на 10% дешевле донбасского. Так ли оно на самом деле? Попробуй проверь.
А ультиматум Керзона — это всего лишь дипломатическая нота министра иностранных дел Англии, где он призывал СССР прекратить антибританскую подрывную деятельность в Иране и Афганистане, дать свободу религиозным объединениям и отпустить британские суда, которые ловили рыбу в Баренцевом море. Интересно то, что после массовой и публичной истерики, после гневных выступлений «простых рабочих и крестьян», советское правительство втихую удовлетворило почти все требования англичан (об этом, разумеется, в «Крокодиле» ни слова).
Россия всегда умела находить себе новых врагов. В конце 1923 года таким врагом стала нейтральная и далёкая от СССР Швейцария. Все дело в том, что на ее территории, в Лозанне, бывший белый офицер Морис Конради застрелил советского дипломата Воровского. Так он отомстил большевикам за казнь своего дяди и смерть отца, погибшего в ЧК после пыток. Швейцарский суд, выслушав аргументы Конради, оправдал его. «Крокодил» даёт стенограмму заседания, разумеется, иронически перевранную.
« — Извините,— прерывает свидетеля судья,—это к делу не относится. Не можете ли вы сказать, каковы условия жизни в Советской России?
— Я ! Я ! Я скажу! — выскакивает Кускова.— Я прекрасно знаю эти условия. Кошмарные условия! Вся страна наводнена агентами Чека! Террор! Убийства! Господа судьи и господа присяжные заседатели! Взываю к вашей совести! Конради не виноват. Не судить, а чествовать должны вы человека, который является карающей рукой в отношении этих ужасных коммунистов. Мой долг, моя гражданская честь требует оправдания Конради!
Присяжные заседатели вытягивают шеи, внимательно слушая истерические выкрики мадам Кусковой».
Теперь-то, сто лет спустя, мы видим, что социал-демократка Кускова была права абсолютно, а истерика случилась как раз у «Крокодила», который в ажитации начал пририсовывать на карикатурах к швейцарским крестам загогулины, превращая их в свастику. Кстати, последствие дела Воровского- Конради — это обрыв всех дипломатических связей со Швейцарией аж до 1946 года.
***
Конечно, в «Крокодиле» продолжают смеяться над попами. В условиях антирелигиозного психоза это самая удобная и безобидная мишень для атаки. Затюканные церковники даже огрызнуться боятся. Среди огромного количества пропагандистского мусора встречаются и поистине забавные находки. Например, рассказ о попе, который венчал граждан по радиотелефону.
«В 1928 году в большинстве квартир российских граждан имелись уже радио-аппараты. Но, как это ни странно, кое-где висели еще и.. иконы... Религиозные предрассудки еще не были изжиты…
Один из таких религиозных «последних могикан» готовился к свадьбе. Но так как он был уже не столь религиозен, как прежде, и допускал в церковных делах разные новшества, то он задумал венчаться по радио-телефону.
Поп ничего против не имел. Он был даже рад.
— Для меня и лучше, православные... Я бы хотел малую толику дома посидеть... Недужится мне зело!... сказал он жениху и записал позывной сигнал и длину воздушной волны...»
Но в самый торжественный момент в эфире женский голос начинает напевать:
— Эй, живо, живо, живо! Подай бутылку пива!..
«Голос, напевавший этот романс, был женский.
Но вслед за этим раздался снова голос попа,
— Молчи, Манька, чорт! Не мешай венчать!...»
Даже жаль, что автор рассказа не дожил до наших дней, чтобы увидеть, как сбылось его предсказание, и как церковники призывают поставить свечу и внести пожертвования прямо онлайн. А заодно — как фривольно сейчас проходят совещания по зуму, нарушаемые внезапным вторжением гостей и родственников.
Но и без этого аллюзий на сегодняшний день предостаточно. В 1923 году у «Крокодила» появляется очередная тема — стремительно жиреющая и наглеющая новая советская элита, которая намного хуже старой, царской. Первым делом красные директора окружают себя немыслимой на фоне пролетарской нищеты роскошью. Например, один замдиректора крупного завода в Ижевске возит к ветеринару свою курицу на служебном авто. Ну как тут не вспомнить Шувалова и его корги, летавших на собачью выставку посредством бизнес-джета? Или вот такой прелестный пассаж:
«Богородско - Щелковский, преданный ныне суду, трест, при покупке лошадей, оговорил в условии: «рысаки должны быть кровные, орловские, с аттестатами со скоростью 15 верст в час».
Не правда ли, напоминает современные тендеры, где госпредприятия отбирают себе роскошные «лексусы» с полным набором опций?
«Крокодил» с тревогой смотрит за появлением прослойки советской аристократии, не понимая особенно, что с этим делать.
«В ГУМе много разных вин,
Шуб, калош, ботинок,
Шоколаду и сардин —
Непочатый рынок!
Так и дразнят жадный глаз,
Так и соблазняют:
Но — увы!., все не для нас,
Оченно кусают!..»
К слову, в московском ГУМе цены «оченно кусают» и сегодня. Потрясающая карикатура из тех дней: оказывается, и тогда уже действовало эмбарго на поставку продуктов из Европы. Рисунок изображает хлопотливого торговца, который переписывает этикетки на контрабандном швейцарском сыре. Смотришь на карикатуру, и ощущение, будто за сто лет мы так ничему и не научились...
****
И тяжёлая, нудная, неприятная тема, за которую наконец берётся журнал, потому что игнорировать ее далее невозможно — это жилищный кризис и уплотнение. Как следует из крокодильских фельетонов, на одного человека приходилась норма в 16 квадратных саженей (8 квадратных метров). Все, что более — предлагалось уплотнить представителями сознательного пролетариата. Легко представить, каковы были отношения на этой жилплощади между бывшими «буржуями» и классом-гегемоном (см. «Воронья слободка»). Советская власть затеяла неслыханный в мировой истории эксперимент — устроила гражданскую войну не только на территории всей страны, но и в каждой отдельно взятой квартире. Помните миниатюру Аркадия Райкина о скромной учительнице и хамоватых соседях? Что-то подсказывает мне, что соседи — как раз потомки пролетариата в третьем поколении, подселенного к бывшим дворянам где-нибудь в начале двадцатых.
Жилищный кризис проявляется не только в скудной жилплощади, но и в недостатке самого основного, самого примитивного скарба.
«Paбочий Карпов перебивается в совершенно пустой комнате и никак не может убедить жену в том, что тюфяк, положенный на пол, так же удобен, как любая кровать, а шкап,— шкап или комод просто-напросто являются буржуазными предрассудками».
На что это похоже? Конечно же, на общежитие имени монаха Бертольда Шварца; на споры молодоженов Лизы и Коли; на ильфо-петровскую оду матрасу и матрасовладельцу. В конце концов, утомленный скандалами с женой, Карпов берет рабочий кредит на шесть месяцев, приобретает мебель, но… постепенно распродаёт ее, не в силах справиться с кабальными условиями рассрочки.
Как говорится, смеху здесь не больше, чем в зубной боли. Но на страницах
«Крокодила» иногда проскакивают и более жуткие сюжеты о реальном положении вещей в Союзе. Например, новелла об учителе начального училища Козодоеве, которого обложили невероятными налогами. Сперва на корову, а затем на собаку.
«Жучка, почитай с десяток лет треплется. Обложил Финотдел Козодоева собачьим налогом, взял утопил учитель собаку, думает: дудки, не подведешь, что теперь взять: опять же последнюю курицу в суп сплавил.
Ан, нет. С другого конца начали. Пришел инспектор налоговый, спрашивает:
— Это что, труба?
— Так точно, труба,— потому куда дыму без выходу деться.
Объяснил Козодоев, как следует, а у самого поджилки так и трясутся.
А тот: «Получите квитанцию, что подымный налог внесли!»
Затосковал учитель, в мертвую запил бы, когда бы деньга водилась, а ей откуда-быть, ежели три месяца жалованье не плочено.
Да что. На одной тоске не выедешь.
— За дополнительную площадь — налог, да за канализацию — столько же.
Обомлел Козодоев.
Зарей собрал пожитки, прихватил жену с ребятишками и за город...
Насбирал хворосту, дерн расчистил, шалашик возвел. Обжился малость, вышло вроде того, что на острове необитаемом. Тишина, зато и покой, а спокойствие — самое главное...
Лежит раз в шалашике, в носу благодушно поковыривает, и на душе сладостно. Трах... словно зверь сучья ломает. Глянул учитель, ан, штаны прямо к земле и приросли.
Знакомый давишний карандашиком тычет и все метит:
— Первое — кричит: поземельный налог не внесли, второе, дело у вас выходит, что дровяное, а с обложением- то как?
Ничего не сказал Козодоев, повернулся только и в лес шагнул.
Подобрал осину покруче, связал ремешок, с веревочкой, задел за сучок, и [Роскомнадзор]».
От такого «юмора» у любого смех в горле застрянет. Кто знает, не этот ли рассказ вдохновил Ильфа и Петрова на написание строк «Жил на свете частник бедный...»
И вообще, «Крокодил» тех лет — настоящая россыпь сюжетов для романиста.
«Товарищ Крокодил!
Ты ближе живешь к Наркомфину, сходи и предупреди, чтобы он дал распоряжение беспрепятственно менять крупные червонцы на мелкие.
Мы, рабочие шахтеры, получили на артель 25 червонцев в одном купюре и решили обменять в Госбанке в Бахмуте. Но не тут-то было. В размене нам отказали, так как больше 10 червонцев не меняют».
А теперь вспомните, как Александр Иванович Корейко тщетно пытался разменять 25 червонцев, чтобы купить Зосе Синицкой орехов и воды с сиропом. В том и гениальность классиков, что они смогли укрупнить такие мелкие случаи и великолепно впрясть их в ткань своего бессмертного романа.
Это был год 1923, а через неделю мы встретимся опять.
Источник фото: Журнал «Крокодил» (1923 год)
